Про правильного фермера Боне и семейный мясокомбинат Steinemann

Про правильного фермера Боне и семейный мясокомбинат Steinemann

Мне кажется, именно таким и должен быть настоящий фермер – в Германии ли, в России ли, в любом другом месте, со своими региональными отличиями, конечно. Но в общем и целом, если человечество хочет пожить еще довольно долго, а материальной основой исполнения этого желания является прежде всего здоровое питание в достаточных количествах, то оно, человечество, должно приложить все усилия, чтобы таких, как фермер Бернд Боне из немецкой земли Нижняя Саксония, на земле было как можно больше. До полноты картины ему пока не хватает фрау с ватагой детишек, но это, я думаю, вопрос ближайшего будущего. Впрочем, обо всем по порядку.

И в самом деле, чем не идеальный фермер? Он молод, ему всего 30 лет. При этом он просто одержим своей работой, то есть хозяйством. Он лично трудится на своей ферме. В отличие, кстати, от многих его российских коллег, которые, стоило только приопериться (если повезло в жизни), как сразу стали неким подобием председателя колхоза – при нем уже и нанятый управляющий, и куча наемных работников. Сам «председатель» при этом, конечно, вершит стратегические дела, но чтобы взять лопату и отправиться телятник чистить – это вряд ли. А вот Бернд Боне работает на ферме сам, чем и реализует главную силу фермерства – личный труд на своей земле. Ну, не только сам – есть еще один работник на полную ставку, два ученика-подмастерья плюс в страду нанимается 10–12 сезонных рабочих на заготовку кормов. Вот и всё. А хозяйство Боне отнюдь не маленькое, позволяет вести эффективное, конкурентоспособное производство. Но и не слишком большое, чтобы все держать под личным контролем.

ИСТОРИЯ ФЕРМЫ БОНЕ

Хозяйство ему досталось от родителей. Он вырос на этой ферме, да и до сих пор живет в огромном родительском доме старинной постройки. Сейчас это современное просторное жилье, а когда-то тут под одной крышей жили и предки Бернда, и лошади, и коровы, и свиньи. В общем, было патриархальное крестьянское хозяйство.

Отец и мать Боне в свое время держали 20 молочных коров, 100 бычков и столько же свиней на откорме, в хозяйстве было 51 га земли. Сейчас родители отошли от дел, живы-здоровы, живут неподалеку, мама занимается домом и садом, отец обслуживает пансион из 20 лошадей – их ему дают на содержание те, кто не может или не хочет постоянно ухаживать за животными самостоятельно. А всё хозяйство перешло в собственность Боне-младшего.

Но прежде чем начать фермерствовать, он получил специальное образование – три года профтехобучения по сельскому хозяйству после средней школы плюс мастер-курс, по итогам которого он сам стал мастером, имеющим право обучать других.

Молодой Боне, видимо, сразу сообразил, что хозяйство нужно укрупнять, что в патриархальных рамках долго не протянешь – в Германии процесс вымывания мелких фермеров и укрупнения остальных идет весьма заметно. Сейчас у Бернда 60 га земли в собственности, и еще 240 он арендует – всего 300 га. Для сравнения: обычный размер фермерского хозяйства в Германии – несколько десятков гектаров.

РАСТЕНИЕВОДСТВО

Из этих 300 га 80 га засеяны многолетними травами, дающими до 20 т/га силажа, или 2,5–5 т/га сена. Все это частично идет на корм бычкам (о которых мы расскажем чуть ниже), частично им же на подстилку, что-то – на продажу. На оставшихся 220 га Боне выращивает кукурузу на силос (40–50 т/га), рожь и пшеницу на зерно (8,5 т/га) – опять-таки своим бычкам и на продажу. Впрочем, целесообразность выращивания кукурузы у фермера вызывает сомнения, и он думает, не посадить ли кормовую свеклу, потому что на хороших землях эффект от нее может быть лучше, чем от кукурузы.

Спрашиваю у Бернда, использует ли он ресурсосберегающие технологии – у нас-то ведь о них только и говорят как о будущем сельского хозяйства. Он отвечает:

– Если не перепахивать легкие почвы, они лучше удерживают влагу, особенно летом. Поэтому легкие почвы стараюсь не перепахивать – использую прямой посев. В остальных случаях пашу – под кукурузу на 25 сантиметров, под рожь и пшеницу на 28. Может быть, есть смысл пропагандировать ресурсосберегающее земледелие в России с ее огромными площадями. В моем хозяйстве этот вопрос не так актуален.

Хорошо, идем дальше.

ПОРОСЯТА

В оставшихся от родительского хозяйства старых помещениях Бернд откармливает поросят – 1000 голов одновременно. Покупает на ферме одного своего родственника 25-килограммовых поросят датско-немецкой селекции 8–10 недель от роду и держит их до шестимесячного возраста, после чего отправляет их на мясокомбинат живой массой 120– 130 килограммов (95–100 кг убойной массы). Над кормами для свиней Бернд не заморачивается – покупает их целиком готовыми трех разных видов: для поросят 25–50 кг, 50–80 кг и 80–120 кг.



В Германии сейчас довольно актуальна тема кастрации поросят – вот-вот ее запретят. Но далеко не все потребители готовы покупать мясо с ароматом хряковины. Таким образом, перед фермерами стоит вопрос – как вырастить невоняющих хряков. Многие уже сейчас тренируются в составлении рецептуры кормов и прочих технологических тонкостях. Что об этом думает Бернд? Похоже, он ничего особенного об этом не думает.

– У меня все поросята кастрированные, – говорит он. – Проблемы у хряков начинаются по достижении ими 70 килограммов – они начинают пахнуть. Но при этом они лучше набирают вес. Правда, они становятся и более агрессивными.

– Так что вы будете делать, когда запретят кастрацию?

– Сейчас на два года отложили этот запрет. Вообще-то это политический вопрос, привнесенный в нашу отрасль  защитниками животных.

– Но два года пролетят быстро, и кастрацию все равно запретят. Другие фермеры уже сейчас учатся, как выращивать хряков без запаха.

– Да, в Голландии уже 60 процентов самцов не кастрируется.

– Что вы-то будете делать?

– Когда время придет, почитаю, что будут рекомендовать в специальных журналах.

Кажется, свиноводство не слишком сильно занимает фермера Боне. Так и есть – он выращивает поросят только для того, чтобы не пустовали оставшиеся от родительской фермы помещения, ибо каждый квадратный метр должен приносить хоть какую-то прибыль. А вообще-то главная забота и гордость Бернда – это его бычки.

БЫЧКИ, НАВОЗ И БИОГАЗ

Что касается бычков, то для них все построено заново по последнему слову науки и техники, и говорит про них он гораздо более охотно. Всего у него полторы тысячи голов – 1300 на откорме и 200 телят. Их, 4–6 недель от роду и весом 80–85 килограммов, он покупает у торговцев скотом из окрестных земель.



Бычков он откармливает в четырех крытых загонах. Два из них – на 250 голов каждый – он построил уже давно, еще два – по 400 голов – совсем недавно и не скрывает своей гордости. Сама конструкция загона предполагает определенную технологию обслуживания животных. Загон зарыт с трех боков и сверху, четвертая сторона смотрит на улицу. Загон делится на отсеки по 13–17 животных в каждом (в соответствии с нормативами ЕС, по 3,5 квадратных метров на голову). Со стороны улицы животным задается корм. Пол загона наклонен к улице на 5 градусов, чтобы продукты жизнедеятельности бычков, перемешанные с подстилкой из соломы, потихоньку сползали ближе к улице, где их будет удобно убирать. Бернд говорит, что эта технология в два раза дешевле, чем если бы навозная жижа стекала в яму под загоном. Я не совсем понимаю его арифметику, и он разъясняет:

– Технология утилизации навоза зависит от двух факторов – от цены на солому и от цены на сырье для биогазовой промышленности. Я ведь навоз продаю  владельцам биогазовой установки.

Вот оно что – он навоз продает на биогаз… Выходит, это уже третий источник его доходов – первым была продукция растениеводства, вторым – мясо.

– Сейчас соотношение цены на солому и на навоз таково, что мне выгоднее солому использовать для подстилки бычкам, а навоз продавать. Но если цены на солому вырастут, а на навоз для переработки в энергию упадут, будет выгоднее построить фермы с подземными емкостями для навоза.

Нет, он совсем не прост, этот тридцатилетний парень из Нижней Саксонии.

САМ СЕБЕ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

Кстати, о соломе. Бернд забрасывает ее в загоны быкам тоже с улицы – измельчает тюки в смесителе-измельчителе, из него же солома через специальный механизм и сопло струей вылетает в нужном направлении на нужное расстояние – вроде как из кормоуборочного комбайна вылетает зеленая масса в кузов грузовика. Это все обычное дело, и разговор не о том, а вот о чем. Тюки соломы, затянутые жгутами, хранятся на складе. В нужное время их необходимо подцепить погрузчиком, отвезти к смесителю, освободить от жгутов и кинуть сверху в смеситель. Вот эту-то работу изобретательный ум Бернда сильно упростил – он еще и инженер! Я постарался максимально полно отразить это его изобретение на фото, но подкреплю изображения и устным рассказом – в меру своих словесных возможностей



Итак, представьте себе обычный погрузчик. Впереди у него торчат два больших рабочих штыря – проткнуть что-нибудь или подцепить снизу, а потом тащить куда надо. Эти штыри Бернд усовершенствовал. Он сделал каждый из них в виде клюва аиста, только, в отличие от птичьего клюва, здесь подвижны верхние части. При подъезде к тюку соломы Бернд открывает «клювы», нижние половинки каждого «клюва» просовывает сверху тюка, но ниже жгута и за жгут поднимает тюк так, что он болтается внизу. В таком виде тюк доставляется к смесителю-измельчителю, поднимается над ним, а дальше – щелк! – оба «клюва» смыкаются, срабатывает какой-то режущий механизм, в результате тюк падает в смеситель, а вся обмотка остается висеть на «клювах». Мне это изобретение показалось интересным. Бернду оно тоже нравится, и не только потому, что облегчает работу. Этим изобретением заинтересовался один производитель сельхозтехники, клиентом которого является Бернд. Эта фирма готова запустить изобретение Бернда в серийное производство, и фермер будет получать свою долю прибыли. В будущем – уже четвертый источник дохода!


КОРМА

Теперь о том, как Бернд кормит своих бычков. Тут все немного сложнее, чем со свиньями. Корма в основном заготавливает сам – на это идет силос из кукурузы. Его образцы он отправляет в специальную лабораторию, которая анализирует питательную ценность силоса и дает рекомендации, что в него еще надо добавить. Обычно приходится докупать картошку, пивную барду, комбикорм, минеральные добавки и витамины.



На мясокомбинат с фермы Боне бычки уезжают в 17–18 месяцев массой 700–750 кг, в убойной массе – 400–430 кг – в зависимости от породы.

НУЖНЫ ЛИ МЯСНЫЕ ПОРОДЫ?

Пород у Бернда несколько – есть и молочные, хотя немного, и мясо-молочные, и чисто мясные породы, например шароле – определенного предпочтения нет. Мне это показалось странным. Мы в России сейчас много говорим о необходимости наращивать производство говядины, следовательно – о развитии специализированного мясного скотоводства, а степень этого развития оцениваем прежде всего по распространению именно специальных мясных пород скота. А вот немецкий фермер Боне, специализирующийся на производстве говядины, судя по всему, не считает, что нужно сосредотачиваться на специальных мясных породах. Почему? К этому вопросу он был готов:

– При покупке теленка той или иной породы я исхожу из двух факторов: цена теленка этой породы и цена готовой продукции, которую я в результате получу с этого теленка. За теленка мясо-молочной породы я плачу на 180 евро меньше, чем за теленка того же веса мясной породы. При этом мясо-молочный теленок набирает вес медленнее и вырастает меньше, чем мясной. И цена за килограмм мяса будет тоже ниже на 10–12 евроцентов. С другой стороны, я и держу у себя мясо-молочную породу на месяц меньше, чем мясную. Так вот, если подсчитать все плюсы и минусы, то выяснится, что на 30–40 евро с головы выгоднее выращивать бычков мясо-молочной породы, чем специализированной мясной. Прибавьте к этому несколько других минусов мясных пород. Эти телята, пока не достигнут 200 килограммов, растут при матерях, потом их отлучают от матерей и отправляют на откорм. Значит, ко мне они приезжают нервные, психованные, обращаться с ними трудно, а платить за них приходится значительно больше. А вообще-то какую породу ни возьми, если ты будешь плохо с ней обращаться, то все равно получишь убыток. И наоборот, возьми любую породу и сделай то, что ей нужно, и ты получишь прибыль. Так что прибыль, которую я получаю от выращивания бычков той или иной породы, практически не зависит собственно от породы.

ЦЕНЫ НА МЯСО

Коль уж заговорили о прибыли, мне захотелось задать вопрос, насколько фермер Боне прогнозирует результаты своей хозяйственной деятельности. У нас ведь много говорят о том, что на Западе фермеру государством гарантируется минимальная цена на продукцию. Так ли это? Про гарантии государства Бернд ничего не слышал:

– Цена, по которой я продам своих животных, целиком зависит от рынка. Правда, существует и биржа, на которой ты можешь заключить договор о фиксированной цене на будущее. Но рыночная цена на момент совершения реальной сделки может оказаться и ниже, и выше. Со свиньями это, может быть, еще и приемлемо. С бычками все гораздо сложнее, так как срок их откорма – свыше 15 месяцев, и за это время многое может измениться, что предусмотреть невозможно.

ВЕТЕРИНАРНЫЙ КОНТРОЛЬ И ЛЕЧЕНИЕ

Государственная ветеринарная служба может посетить ферму Боне, если возникнут какие-то проблемы. Например, если на мясокомбинате в тушах животных с его фермы обнаружат следы каких-либо лекарств или какой-то другой непорядок (а на мясокомбинатах каждую тушу изучает целая бригада государственных контролеров). В этом случае к фермеру приходят госветеринары и смотрят, что к чему.

Кроме того, фермер постоянно получает от госветслужбы письменные предписания о прививках, которые надо делать бычкам, и т.п.

Частных ветеринаров, пекущихся о здоровье животных, Бернд приглашает только в случае, если кто-нибудь заболеет; в профилактических целях никакие лекарства не применяются. Ветеринарных фирм в округе много, выбрать есть из кого.

КООПЕРАЦИЯ

В отличие от многих своих немецких коллег, фермер Боне не состоит в какой-либо жесткой кооперативной производственной цепочке, хотя в Германии много таких кооперативов, в рамках которых фермеры договариваются о разделении труда, о единых стандартах качества и т.д. Но Бернд является членом нескольких небольших товариществ, оказывающих различные услуги фермерам.

– Я вложил 5 тысяч евро в товарищество, которое занимается производством кормов, немного участвую в кооперативе по обеспечению топливом, в товариществе, предоставляющем услуги по обработке полей средствами защиты растений, – рассказывает Бернд. – Везде небольшие суммы, небольшие товарищества. За все услуги, которые они мне предоставляют, я плачу сполна, но, являясь их совладельцем, я получаю соразмерную часть их прибыли.

Это уже пятый источник дохода!

ТЕХНИКА

В хозяйстве Боне трудится солидный парк сельхозтехники, поначалу показавшийся мне чрезмерным. Не моргнув глазом Бернд перечисляет все свое богатство на колесах: 9 тракторов мощностью от 120 до 300 лошадиных сил, 3 прицепных пресс-подборщика для заготовки соломы и сена, 4 машины для отвозки силажа с поля в бурты, 2 погрузчика, цистерна для вывоза свиного навоза, плуги и прочее навесное оборудование.

– Не многовато на триста-то гектаров?

Бернд отвечает:

– Если бы мое производство было организовано так, что все корма и солому мне привозят и раскладывают бычкам, многие машины мне были бы не нужны – хватило бы 2–3 единиц техники. Но я решил, что буду сам всем этим заниматься – и корма выращивать, и обслуживать животных. Значит, потребность в технике выросла.

– А не разорителен такой парк на 300 га?

– Если работать вообще без машин или с маломощной техникой, потребуется больше людей. Но толковых работников найти гораздо труднее, чем купить машину. Кроме того, я ведь оказываю услуги и другим фермерам, убирая у них сено и солому, поэтому реальная площадь, на которой работает моя техника, конечно, гораздо больше трехсот гектаров.

Так он еще и других обслуживает… Молодец! Шестой источник дохода!

КРЕДИТЫ

– Технику в кредит берете?

– Да уж, не обошлось без этого.

– Дорогие кредиты?

– Под 2–2,5 процента на 10 лет.

– Много кредитов сейчас висит на хозяйстве?

– Меня в сельскохозяйственной школе научили такой формуле: выплаты по кредитам не должны быть больше, чем та прибыль, которую ты получаешь от работы техники, взятой тобой в кредит. И еще одно правило: общая сумма кредитов не должна быть больше, чем стоимость всего твоего движимого имущества. То есть в случае чего-либо непредвиденного у меня должна быть возможность продать весь скот, всю технику и сразу полностью рассчитаться со всеми долгами. Я эти два правила соблюдаю.

– Правда ли, чтобы заниматься фермерством в Германии, обязательно нужно иметь специальное образование, лицензию?

– Формально это не обязательно. Но если у тебя нет специальной подготовки, тебе не дадут в банке кредит на приемлемых условиях, по каким-то позициям ты не получишь господдержку. А без этого работать будет невозможно.

ЖИВИТЕЛЬНАЯ СИЛА СОЛНЦА

А еще он сдал в аренду на 20 лет 20 тысяч квадратных метров, расположенных на крышах загонов для телят. Арендатор поставил на этих крышах солнечные батареи и вносит свою лепту в достижение энергетической независимости Германии. А фермер Боне в сущности ни за что, только за то, что у него есть свободные крыши, получил арендную плату вперед, сразу за весь срок договора – ни много ни мало 700 тысяч евро.

Седьмой источник дохода!



Эти деньги послужили хорошей основой для развития хозяйства.

Конечно, такая ситуация возможна только в государстве, которое, не имея возможности черпать нефть и газ из кажущейся бездонной бочки, вкладывает большие деньги в создание системы источников возобновляемой энергии, выплачивает большие дотации тем, кто взялся создавать эту систему. Вот и Бернду хороший кусок перепал.

ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ

– Какие ближайшие инвестиции?

– Буду строить еще один навес для бычков на 400 голов.

– Каков объем затрат?

– Новый телятник стоит 650–700 евро за одно скотоместо. Плюс к этому нужна техника для внесения соломы и уборки навоза, склад для хранения соломы. Но у меня многое уже есть. Так что мне новый навес обойдется примерно в 1000 евро на одного бычка. Между прочим, если бы я строил полностью закрытый откормочник, он обошелся бы мне в полтора раза дороже.

– А как насчет семьи?

– У меня есть подруга, мы живем с ней уже 7 лет. Она работает медсестрой, иногда помогает мне по хозяйству, возится с маленькими телятами, убирает. На следующий год хотим пожениться.

Ну что ж, удачи тебе, фермер Бернд Боне, я думаю, у тебя все получится.

ПО ДОРОГЕ НА МЯСОКОМБИНАТ

Вообще-то с Берндом меня познакомил Ульрих Штайнеманн, управляющий директор мясокомбината Steinemann. Бернд поставляет на этот мясокомбинат своих свиней и бычков, и Ульрих, стало быть, привез меня к своему клиенту, чтобы показать мне, так сказать, сырьевую базу.



– Вы только не подумайте, что я привез вас сюда только потому, что этот фермер – наш лучший из лучших, – говорил мне Ульрих по дороге назад. – Он не так много нам продает. Он, прежде чем нам что-то поставить, обзвонит все окрестные мясокомбинаты, и если кто-то даст на пять центов больше, он отвезет свой скот туда.

– И правильно сделает, – говорю я. А про себя думаю: выходит, умение продать свою продукцию подороже – восьмой источник дохода фермера Боне. Впрочем, я полагаю, любой немец обладает этим талантом.

– А мы и не обижаемся, – продолжает Ульрих. – Другие своим клиентам говорят: ушел к другому? Обратной дороги нет. А мы говорим: ты нашел предложение более выгодное, чем смогли сделать мы? Мы рады за тебя! И мы будем рады видеть тебя еще раз, когда ты вернешься к нам.

ИСТОРИЯ ШТАЙНЕМАННОВ

Мясокомбинат Steinemann, к воротам которого съезжаются результаты труда фермера Боне и многих его коллег, заслуживает отдельного разговора.

После войны два брата Штайнеманны решили заняться скототорговлей – скупали у фермеров свиней и поставляли их на бойни. Потом один из братьев задумался, не создать ли собственную бойню. Второй брат (отец Ульриха) идею одобрил, но участия в ней решил не принимать, продолжая заниматься скупкой скота. А первый брат – Альвин Штайнеманн – в 1966 году основал убойное предприятие, которое и стало основой нынешнего завода Steinemann.

В конце восьмидесятых на работу к дяде пришел молодой Ульрих, а его отец продолжал ездить по фермерам плоть до конца девяностых. Потом отец, которому сейчас 90 лет, сказал: всё, я свое отработал и дело закрываю. Но до сих пор через отца у Ульриха остались хорошие связи с окрестными фермерами, которые и по сей день поставляют животных на завод. Таким образом, дело двух братьев, когда-то разделенное, воссоединилось вновь и попало под управление Ульриха Штайнеманна. Он наемный директор, но имеет и небольшую долю в бизнесе, который в основном принадлежит прямым наследникам дяди, то есть двум двоюродным братьям Ульриха, которые, впрочем, в текущем бизнесе участия не принимают. Я рассказываю об этих семейных связях только для того, чтобы подойти к другой мысли: сегодня завод Steinemann – это не только формально частное семейное предприятие, но и по существу своей политики оно ориентировано на семейность, что ли, на индивидуальные потребности небольших групп потребителей. В общем, тут всё как-то по-домашнему душевно и вкусно.

STEINEMANN СЕГОДНЯ

При этом мясокомбинат Steinemann – очень современное предприятие, входящее в дюжину крупнейших заводов этого профиля Германии.

В 1972 году бойня Альвина Штайнеманна расширилась – обзавелась собственной мясоперерабатывающей фабрикой.



В 1993 году было инвестировано 30 миллионов марок в строительство новой убойной линии, позволившей вести убой КРС и свиней параллельно – до того их забивали по очереди.

В 2008 году было вложено 5 миллионов евро в развитие переработки мяса – поставили несколько новых линий.

В 2011–2012 годах еще 3 миллиона евро потратили на модернизацию колбасного цеха. И совсем недавно купили еще одно маленькое предприятие, на котором монтируют оборудование для тонкой разделки говядины.

– Деньги-то где берете? – спрашиваю Ульриха.

– 70 процентов вложений – свой капитал, 30 процентов – кредит на 5–10 лет под 2–2,5 процента годовых.

– Так можно жить, – говорю я, вспоминая про российские «льготные» кредиты, стоимость которых в несколько раз больше.

Ульрих смеется:

– Но все равно зарабатывать нужно. А деньги очень нелегко даются.

ПОСТАВЩИКИ

Заводу Steinemann весьма помогает его удачное географическое положение. В ближайшей округе по фермерским хозяйствам одновременно выращивается 8,3 млн свиней, то есть в год на убой отправляется почти 21 млн голов (для сравнения: поголовье свиней во всех сельхозпредприятиях России в 2012 году составило 13,5 млн голов, а с учетом хозяйств населения – 18,8 млн голов). Так что проблем с сырьем у мясокомбинатов нет, а Бернду с его поросятами при такой конкуренции, как я понимаю, тоже не слишком-то легко найти максимально выгодную цену. Интересный факт, иллюстрирующий остроту конкуренции: у завода Steinemann ни с кем из фермеров нет долгосрочных контрактов на поставку продукции, есть лишь устные договоренности, а каждая конкретная партия оговаривается отдельно. При этом 90% поставок достаточно точно прогнозируется, а оставшиеся 10% поступают по ходу дела.

ПРОДУКЦИЯ

Так или иначе, каждую неделю в ворота завода Steinemann въезжает по 20 тысяч свинячьих и крупных рогатых голов, а в противоположном направлении едут полутуши, четверти, колбаса, бекон и так далее. 20% свиных полутуш и говяжьих четвертей уходит за пределы Германии. До того, как Россельхознадзор ввел не вполне понятный запрет на ввоз в нашу страну немецкого мяса, Steinemann поставлял свиные полутуши и в Россию.
Годовой оборот фирмы колеблется вокруг отметки 200 млн евро, но в 2012 году из-за резкого роста стоимости говядины был поставлен рекорд – 230 млн евро. А работают на предприятии 400 человек – значит, на каждого в среднем приходится по полмиллиона евро годового оборота.



Steinemann выпускает все виды мясной продукции, но в отличие от гигантов мясной индустрии, делающих обороты на массовом ассортименте, здесь занимаются и нишевыми товарами – более маржинальными, нацеленными на конкретную группу потребителей. Это, к примеру, разнообразные сезонные продукты: специально замаринованное для гриля мясо летом, а зимой – подготовленное по особому рецепту мясо с овощами, которые немцы традиционно едят в холодное время года. Производят и халяль, и биопродукцию, для чего, естественно, получены специальные сертификаты в соответствии с европейским законодательством.

– Несмотря на небольшие размеры нашей компании, – говорит Ульрих Штайнеманн, – мы уверены, что в ближайшем будущем можем успешно конкурировать с крупными фирмами благодаря высокой гибкости бизнеса, высокому уровню инноваций, мотивированному и хорошо обученному персоналу, длительному опыту работы в отрасли, широкому ассортименту качественной продукции и ориентации на потребности клиента.

– Что выгоднее, – спрашиваю Ульриха, – заниматься забоем и первичной разделкой туш или переработкой до готовых изделий?

– Колбаса, конечно, сегодня выгоднее, чем полутуши.

– Зачем же тогда отгружаете с завода мясо в полутушах и четвертях?

– Для устойчивости – год на год не приходится, всегда лучше иметь разные виды бизнеса, – отвечает Ульрих.

ВСЁ – В ДЕЛО

Как и положено на любом современном предприятии, на заводе Steinemann выгода извлекается из всего, в том числе из отходов. Кровь после проверки на безопасность идет на переработку в фармакологических целях – для получения плазмы, например.

Интересна судьба кишок. Вообще-то их используют для производства колбас, что понятно. Но прежде с них счищают всю слизь, из которой потом вырабатывается гепарин – лекарство, препятствующее свертыванию крови. Очищенные кишки засаливаются, складываются в бочки и отправляются в Китай на сортировку. Делать это надо вручную: кишки длиной 18 метров, по ширине неравномерны, вот китайцы и сортируют их по калибру для разных видов колбас, а потом в тех же бочках отправляют обратно на завод Steinemann. Забавная схема. Спрашиваю у г-на Штайнеманна:

– Совершенно очевидно, что в Китае растет благосостояние населения, то есть рабочая сила уже сейчас дорожает и будет дорожать. Кто будет перебирать кишки, когда Китай перестанет быть источником дешевого труда?

– Мы уже сегодня стоим перед этой проблемой, – отвечает Ульрих. – В Китае настолько выросли зарплаты, что сейчас, с учетом стоимости доставки, нам, может быть, выгоднее работать с Португалией.

И то верно, выкрутятся как-нибудь и без Китая.

ПРОВЕРКИ

Как и на всех мясокомбинатах Германии, на заводе Steinemann контроль качества продукции строжайший – каждая туша осматривается бригадой государственных ветеринаров, каждая партия мяса промаркирована, так что если на каком-либо этапе, вплоть до прилавка супермаркета, выявится что-то неладное, легко можно установить, на какой ферме это мясо мычало или хрюкало.

– Сколько инструкций, касающихся обеспечения качества продукции, вам приходится соблюдать? – спрашиваю я Ульриха, заранее зная, что инструкций этих в Германии много.

– Я уже и не знаю, сколько, – отвечает Ульрих. – Знаю точно, что еще несколько лет назад у меня было 2 специалиста, которые следили за выполнением всех инструкций и предписаний, а сегодня уже 12 человек этим занимаются. Катастрофа!

Может, и катастрофа, зато есть тройная гарантия качества продукции, что потребителям должно быть как минимум приятно.

СВОЙ МАГАЗИНЧИК

При заводе Steinemann имеется свой магазинчик, где можно купить свежей колбасы, сарделек и так далее. Я зашел в него и купил несколько упаковок баварских сарделек по 5 евро за килограмм, несколько видов копченых и вяленых колбас по цене около 10 евро за килограмм (цены-то какие!). Уже дома попробовал все это сам, угостил коллег. Что тут скажешь – вкусные качественные продукты по очень приятной для россиянина цене. Жаль, что в России стараниями родного Россельхознадзора мы их купить пока не можем.

Константин Лысенко

Источник: журнал «Аграрное обозрение», №2, 2013 год

Последние новости