Прорыв в никуда. Украинский селекционер совершил революцию в ягодоводстве, но его достижения, похоже, никому не нужны

Я знаю Евгения Максимовича Галатовича очень давно. Еще с советско-горбачевских времен, когда оба были в ученом совете Ассоциации фермеров Украины. Я занимался безотходной сельхозпереработкой, а он – ягодоводством. Как ни странно, но только при Горбачеве были наиболее благоприятные времена для фермерства – льготные кредиты, возможность приобретения необходимой техники. Именно тогда Евгений Максимович взял в аренду для своего плодорассадника землю в Оброшино, приобрел элитные саженцы в белорусском, молдавском и российском НИИ садоводства, кое-что привез из Польши.

Я бывал у него в том роскошном оброшинском плодорассаднике. Привозил домой ведра ягод его целебного гумми, сладчайшего винограда, медовой золотистой смородины. Это смешно, но Галатович не заготавливает ягод, даже не продает их. Они у него – отход производства. Они у него только для того, чтобы определить по ним кусты для последующего размножения.

Для посадки новых саженцев он нанимал рабочих. Они рыли траншеи, заполняли их землей, перемешанной с навозом, затем втыкали ровными рядками живцы смородины, винограда и прочих культур, размножающихся живцами. Рыли те траншеи рядом с ровными рядками уже плодоносящих гумми и облепихи, а также айвы японской. Для этих культур делали отводки – прикапывали нижние ветки выбранных кустов.

Сейчас Галатович говорит, что сделал тогда ошибку – нанимая рабочих. Они замечали лучшие его кусты для размножения. Когда весной должны были появляться новые побеги – они исчезали. Лучший посадочный материал крали и продавали.

Но вот за бутылкой «Беловежской пущи» на троих высшие компартиуды пропили великую державу. Украину выбросило в море незалежности в лодке без руля и без ветрил. Смешно, но нашего первого президента, бывшего главного идеолога по борьбе с национализмом Леонида Кравчука мы выбрали как раз за провал работы на предыдущей должности…

Как и все фермеры, Галатович брал кредиты в Банке Украины. Миллионные и миллиардные кредиты можно было не возвращать. Но ту пару десятков тысяч, которые он взял на развитие плодорассадника, потребовали вернуть точно в срок. А тут еще и налоговики внесли свою лепту. Галатович ведь не бабкам на базаре продавал свои саженцы, а отправлял их большими партиями фермерам – на условиях оплаты с первого урожая. Все знают, что первый товарный урожай ягодники дают на второй или третий год после посадки. У налоговиков другой счет – отгрузил продукцию покупателю – плати немедленно налог!

Отгрузил Евгений Максимович десятки тысяч саженцев военной части и десятку фермеров. Банк требует возврата кредита, а налоговики немедленной уплаты налога за отгруженные саженцы. Конфисковал у него банк дачу и квартиру, определенные под залог при выдаче кредита. Налоговики отобрали легковушку и грузовик, да еще, чтобы не посадили за злостную неуплату налогов, пришлось продать и квартиру жены. Представьте его положение: получает минимальную пенсию, жилье отобрали, живет в шалаше в своем плодорассаднике. Да и тот уже не свой – банк отобрал и землю за несвоевременный возврат кредитов.

Вот тогда и прикатил к Галатовичу директор Новосилковского сельхозтехникума Николай Павлюк. Предложил пост заведующего лабораторией ягодоводства у них в техникуме и бесплатное жилье в той же лаборатории. Обещал, что заложат и зарегистрируют его плодорассадник при условии, что Галатович создаст и при техникуме ягодник не менее чем на 5 га.

Конечно, Евгений Максимович с радостью согласился. В Оброшино не оставалось никаких перспектив  – одна жизнь в шалаше чего стоила! Посрезал он с выбранных кустов живцы, выкопал несколько саженцев гумми, айвы японской и облепихи и перебрался в эти Новосилки. Под жилье ему дали пару комнат в той бывшей лаборатории, правда, с отключенными батареями отопления. Так что обогреваться ему приходилось электроплиткой и электрокамином.

Заложил он плодорассадник и огромный сад. Два года все шло отлично – давали ему студентов на практику, они копали траншеи для плодорассадника, сажали саженцы  в саду. Все, как и договаривались.

Но затем Павлюк решил приватизировать тот плодорассадник с садом. Евгению Максимовичу в этой приватизации его детища отводилась роль «прими-подай». Студентов ему перестали давать. Мало того, в лаборатории зимой отключили электричество: мол, за перерасход. Спали в одежде под одеялами и шубами. Так дожили до весны.

Весною приехал за саженцами бизнесмен из села Стрилки у поселка Бибирка (полчаса автобусом до Львова). Посмотрел, как живет Галатович. Ужаснулся. Пригласил его к себе в те Стрилки. Нашел там ему старого деда, который жил в центре села, а имел еще домишко на окраине, доставшийся в наследство от умершей тетки. В домике том никто уже с десяток лет не жил, но вот участок при домике был с прекрасным грунтом. Цену за аренду дома дед назвал вполне приемлемую. Вот и переехал Галатович в Стрилки. Опять посрезал живцы с выбранных кустов, выкопал десяток саженцев и отводков. Разбил на приусадебном участке новый плодорассадник. Конечно, не в таких масштабах, как в Оброшино. Да ведь и копал и пересаживал все теперь сам. Благо чернозем был такой, что и особых удобрений не нужно было. Хватало компостов.

Разработал новые технологии посадки, давшие возможность получать урожай не на второй-третий год после посадки, а уже на следующий. На третий же год с куста йошты можно было уже собрать по ведру ягод.

Пошел к главе сельсовета с просьбой выделить ему участок за селом для официального плодорассадника. Забыл Галатович, что к нынешним властям с пустыми руками не ходят. Да, собственно говоря, где ему было взять деньги для взятки? Военную часть, где служил его друг – зам по тылу, закупавший у него саженцы, расформировали. Так что теперь Галатович занимался только селекцией ягод, созданием новых сортов. На этом денег не заработаешь! Ждал-ждал местный голова, когда же фермер положит что-то на стол, да так и не дождался. Галатович также не дождался положительного решения. Голова сказал, что он пришлый и никакого права на участок не имеет. Кстати, крестьянам из Стрилок тоже земли не досталось. Все повыделяли львовянам за солидные деньги…

Через 5 лет дед, сдававший Галатовичу дом с участком, умер. Обратился Галатович через полгода в сельсовет с просьбой перевести бесхозный дом с участком в коммунальную собственность и сдать ему в аренду. Вновь пришел без взятки и, естественно, получил отказ. А еще через год, летом, приехал на джипе крепыш, внучатый племянник покойной жены того деда, хозяйски походил по участку, посмотрел на огромные кусты йошты и заявил опешившему Галатовичу, что из этого будут отличные дрова для мангала, чтобы шашлыки делать. Оскорбленный Галатович вытолкал его со двора. Тот подался к голове. Естественно, не с пустыми руками. Хоть никаких документов о родстве с тем дедом – хозяином дома – у крепыша не было, но голова нашел пару свидетелей, которые подтвердили, что лично видели несколько раз этого малого у деда. После этого тот «родственник» подал в суд, и хотя со смерти деда прошло почти два года, а не полгода, как положено по закону, а свидетели подтверждали только его знакомство с хозяином дома, судья принял решение выселить Галатовича. Я был у него осенью во время выселения. Видел и фотографировал это позорище.

К счастью, в это время нашлись знакомые, предложившие Галатовичу снять у них в аренду домик далеко-далеко за селом, о котором власти даже не знают. Отвез туда Галатович на подводе свой нехитрый скарб. Срезал под бдительным оком судебного исполнителя с десяток живцов, выкопал несколько саженцев, и все…

Грунт на том хуторе был уже не чернозем, а суглинок. Так что пришлось ему копать траншеи метровой глубины для компоста с последующей пересадкой в них саженцев. Все равно не сдался. На следующий год я с огромным трудом (5 километров степной тропинкой) добрался до него, чтобы сфотографировать годичные кустики смородины, и тут же поспешил обратно. Как ни спешил, но единственную проходящую маршрутку увидел уходящей. Пришлось 8 км до Бибирки идти пешком. Хорошо хоть по дороге никто не ехал, так что шел неспешно по центру…

Но и на новом месте Евгений Максимович прожил только три года. После того стресса в Стрилках врачи обнаружили у него рак кишечника третьей стадии. Что такое рак, знает каждый. На этой стадии операция может продлить жизнь максимум на 5–6 лет. Пошел Галатович в онкодиспансер. Там врач на клочке бумажки написал такую сумму стоимости операций, какую Евгению Максимовичу за всю прожитую жизнь не довелось заработать. Решил обойтись без операции, ведь побеждали же люди рак.

Чтобы отвлечься работой от горьких мыслей, создал Академию ягодоводства и ягодной фитотерапии. Привлек в академию ученых и практиков. Стал лечиться ягодами и соком ежевики и бузины.

Тем временем один из коллег нашел ему домик с черноземным приусадебным участком в селе Билки Перемышлянского района. Примерно в то же время на хутор, где жил Галатович, налетели какие-то бандиты. Хутор находился в старом колхозном саду. Постреляли для острастки в воздух, ободрали все ягоды с его кустиков и предложили убираться с хутора, чтобы и следа не осталось. Это и стало прекрасным поводом для переезда.

Посрезал Евгений Максимович живцы со своих кустов, повыкапывал саженцы и отводки и осенью переехал в эти Билки.

В начале мая следующего года я приехал к нему – посмотреть, как же живет настоящий президент народной академии. В Билках меня встретил Галатович. Идем с ним в другой конец села, где он арендует дом с участком. Встречные уже загодя раскланиваются с Евгением Максимовичем и мною. Удивленно смотрю на него – в тех Стрилках, да и Новосилках с нами здоровался только каждый десятый. Галатович грустно улыбается:
– Там было пришлое население, здесь же жили веками. Отсюда только уезжали. Я здесь единственный приезжий. Школы здесь уже нет, почта закрыта, вот тот дом с замком на дверях – единственный магазин. Так что село вымирающее. Молодежи здесь ведь делать нечего…

Возле магазина сворачиваем налево на зеленую лужайку. А на ней красуется свежевыбеленный большой дом с флагом. Галатович говорит:

– А это наш дом культуры. Сохранила, вернее, возродила его Галина Васильевна Финна. Она когда-то работала здесь библиотекарем. Вышла на пенсию уже при незалежности. Как раз тогда началась эпопея с постоянными выборами. Вот и стала она обращаться к кандидатам в нардепуки и просто в депутаты. Просила выделить средства на капитальный ремонт дома. Желая пролезть к депутатской кормушке, выделили-таки ей вельможные кандидаты в депутаты нужные средства. И вот в деревне вечерами звучит музыка, в выходные люди идут в читальню, а в простые дни – в абонемент. Дети занимаются в кружках.

Пока в селе есть дети и им есть чем заняться, село будет жить. Вот и Галатович говорит, что пока жива Галина Васильевна, будет жизнь и в селе. Ведь на подвижниках зиждется наше общество…

Еще через километр, в самом конце села, располагается его домишко. Домом это назвать трудно – окна и двери вмурованы прямо в стены без подоконников, оконных и дверных коробок. Батареи отопления в доме есть, но не работают. Евгений Максимович с женой опять всю зиму спали одетыми, обогреваясь в спальне электроплиткой, на которой и готовили. Но Галатович не привык и не любит жаловаться.

Повел он меня на свой участок. Я фотографировал плантацию саженцев, выросших из посаженных в прошлом году живцов и корневых отпрысков и отводков малины и ежевики.

По осени опять позвонил Галатович. Созрели ягоды, и он хочет, чтобы я снял и зрелые ягоды, и кусты его ремонтантной бесшипной ежевики, на которых одновременно и почти зрелые большие ягоды, и только что зацветшие новые цветы.

Я приехал. Плантация его выросла вверх и вширь. Сфотографировал куст с огромными ягодами его черной смородины. При этом черной смородины у него с десяток сортов. И у каждого свой вкус, форма ягод то круглая, то овальная, а вот размер у всех, как у мелитопольской черешни. Они с женой гордо демонстрируют куст со сладчайшими ягодами красной смородины. Впрочем, Галатович говорит, что есть у него и очень кислая – по заказу винзаводов. Затем осматриваем куст с огромными ягодами йошты. При этом Галатович недовольно бурчит, что йоштой заниматься уже нет желания. Из 100 живцов большая часть не дала ни одной ягодки, а ведь он срезал живцы с плодовыми почками…

А дальше подходим к его самой большой гордости. К той самой ремонтантной бесшипной ежевике, отводки которой он посадил прошлой осенью. Кусты огромные, усеянные ягодами. Но главное, подчеркивает он, не эти уже большие ягоды, а новые цветы рядом с ними на том же кусте. То есть ему удалось получить ежевику, которая дает и самые ранние ягоды, и одновременно поздние. Если совместить это с обыкновенной среднеспелой бесшипной ежевикой, то сезон его ежевики растянется с июня до октября.

Потом мы разговаривали о жизни. Я хоть и стеснялся, но спросил, как он себя чувствует. Не приходится ли колоть наркотики, чтобы снизить боль от рака. Галатович гордо усмехнулся:

– Знаете, тех, кто был тогда вместе со мною в очереди к тому врачу-онкологу, уже нет не свете. Влезли в долги, выбросили деньги на ту операцию, но все равно умерли в муках. А я с утра до ночи вожусь со своими саженцами, на самоедство с тем раком времени не остается. Пью свои настои из трав, сок и молодое вино из ежевики и черной бузины. Знаете, уже больше месяца  ни тех болей, ни кровяно-слизистых выделений нет. А главное, народ вокруг хороший. Никто не завидует, не ворует саженцы, не проклинает. Живу, как в детстве. А ведь настроение – главное для излечения…

У меня один из дедов умер от рака. От рака умерли большинство моих одноклассников. Я хорошо знаю его симптомы и знаю, как выглядят люди на третьей стадии рака. Три года назад я мысленно уже распрощался с Евгением Максимовичем. Теперь же в его облике ничего от того рака не было видно. Я убедил-таки его в свободное время поехать в онкодиспансер и пройти все необходимые обследования. Если исчезли метастазы, то, значит, его метод дал нужный результат!

Вскоре он позвонил мне из того онкодиспансера. Позвонил первому. Не то что метастаз, никаких признаков рака у него сейчас не обнаружено! А три года назад они же его уже хоронили и говорили, что даже и сверхдорогостоящая операция подарит ему только несколько лет жизни!

Те, кому делали те операции, уже в земле. А он работает на земле и мечтает уже не о победе над раком, которую он уже совершил, а о победе над нашими бездушными чиновниками. Но если я в его победу над раком все-таки немного верил, то о победе над нашим державным быдлом и мечтать боюсь!

Его теперь тревожит одно: надо расширять плодорассадник. Он вывел собственные сорта, хочет их легализовать. Но на все нужны большие деньги. А для этого нужны заказчики. В том году ему, собственно говоря, продавать было еще нечего. Он только получил урожай, позволяющий отобрать кусты для размножения. Но теперь у него будет уже сотня кустов, позволяющих продать тысячи живцов. Я удивился и возмутился:

– Какой идиот торгует живцами? Стоят они копейки, а получившиеся из них на следующий год саженцы – уже десятки гривен. К тому же, продавая живцы и технологию выращивания саженцев, вы создаете кучу конкурентов, которые будут выдавать эти сорта за свои, а о вас никто и знать не будет.

Евгений Максимович, конечно, вначале для порядка побурчал, что сейчас, кроме живцов, ему продавать нечего, но затем согласился, что лучше продавать саженцы. Действительно. Вот он в прошлом году купил на Краковском рынке замечательные, вкусные ягоды гумми. Спросил бабку, откуда они. Она ответила, что это еще ее деды выращивали. Спросил, откуда она. Ответила: из Оброшино. Выходит, выращивают его гумми, а о нем никто и не вспоминает, выдают его сорта за дедовы!

Что же получается? Галатович совершил настоящий прорыв в агронауке. Он получает товарный урожай ягод уже на следующий год после посадки. Он разработал новую агротехнологию выращивания кустарников, обеспечивающую и высокий урожай, и высокое качество ягод. Мало того, вместо химических удобрений он использует компосты из перегнившей травы. Он вырастил сорта, не боящиеся самых распространенных болезней. А что дальше? Кому нужны его разработки?

Колхозные сады давно уже погублены. Фермеру не до сада. Дачникам нужны десятки саженцев, а не тысячи, что он производит. Хозяева крупных агрофирм предпочитают заниматься тем, что они знают и что модно – сеют пшеницу по пшенице, подсолнечник по подсолнечнику. Годами сеют рапс, хоть он уже на третий год выращивания на том же месте гибнет от болезней. Ягодниками никто не хочет заниматься. Ведь это уход за ягодником Галатовича не требует больших усилий. Но рытье траншей для посадки саженцев, подготовка зеленых удобрений для них – очень все это трудоемко. Вот и выходит, что сделал Галатович огромный прорыв в науке, но тот прорыв здесь никому не нужен!

И прорыв его – в никуда!

Владимир Сиротенко, кандидат технических наук
Украина

Источник: журнал «Аграрное обозрение», №3, 2013 год