Импортосмещение вместо замещения

В ответ на присоединение Крыма к России в марте прошлого года США и ряд других стран Запада ввели против нашей страны санкции: были остановлены совместные проекты, запрещены инвестиции в инфраструктурные, транспортные и иные секторы экономики, ужесточены ограничения на предоставление займов и инвестиций для пяти ведущих российских банков. В ответ Россия объявила 7 августа 2014 года эмбарго на поставку продуктов питания из США, Канады, Норвегии, Австралии и стран ЕС. Одновременно взят курс на импортозамещение. Насколько Россия готова к такого рода шагам? Об этом рассказывает доктор технических наук, профессор, президент Академии продовольственной безопасности, член-корреспондент РАН Валерий Сергеев.

– Валерий Николаевич, каким образом продовольственное эмбарго, введенное Россией, сказывается на балансе продуктов питания и состоянии продовольственного рынка нашей страны?

– За последние годы многие граждане России, особенно те, кто далек от проблем агропромышленного комплекса, уверовали в то, что отечественное сельское хозяйство на подъеме. А почему бы сомневаться в этом? С высоких трибун периодически звучат весьма радужные оценки состояния АПК. Нам преподносят информацию о том, что в прошлом году получен приличный урожай зерна и он «является вторым результатом за всю историю российского сельского хозяйства», дескать, только в 2008 году валовой сбор зерновых был выше. Радужные перспективы рисуют аграрные начальники относительно состояния дел в текущем году. На этом основании делаются многообещающие прогнозы о том, что АПК России, набрав нужный темп, сейчас с учетом необходимости импортозамещения продовольствия должен обеспечить выполнение этой задачи.

На самом деле продовольственное эмбарго застало наше сельское хозяйство при полном разоре. Можно приводить немало весомых аргументов, подтверждающих катастрофическое положение АПК. Развал длится без малого четверть века, и пока никаких кардинальных шагов по изменению ситуации, кроме некоторых спорадических действий, властями не предпринимается. Результат такого «эффективного» хозяйствования налицо – наша страна лишилась продовольственной независимости. В последнее время ежегодно завозим продуктов питания на 35–40 млрд долларов США. Если сопоставить это с объемом продуктового товарооборота в розничной торговле, вырисовывается настораживающая тенденция. Импорт занимает сегодня в общем объеме формирования товарных ресурсов на внутреннем рынке почти половину. Такой критической ситуации в России ранее никогда не было.

Еще одним критерием, характеризующим состояние агропродовольственного рынка и уровень его сбалансированности, является показатель самообеспеченности страны основными видами продуктов питания и сельскохозяйственного сырья.

Берем два главных продукта – мясо и молоко, объемы производства которых во многом определяют состояние рынка продовольствия и его ценовые параметры. В середине 90-х годов прошлого столетия уровень самообеспеченности по мясу опустился до 60 процентов, по молоку – до 80 процентов. В течение последних трех лет данный показатель колеблется в таких пределах: по мясу – 74–78, а молоку – 77–80 процентов. То есть 20–26 процентов рынка этих продуктов – импорт.

Безусловно, для нашей страны, имеющей огромный аграрный потенциал, такие масштабы импортирования продуктов питания, мягко говоря, проблема серьезная. Действительно, чем объяснить, что в страну завозится ежегодно молока и молочных продуктов в пересчете на молоко 9–10 млн тонн, в то время как собственное его производство на уровне 30 млн тонн? Вывод один: продовольственный рынок России разбалансирован.

– Выходит, ситуацию на продовольственном рынке нормальной признать нельзя. Но, может быть, наше сельское хозяйство в ближайшей перспективе начнет интенсивно повышать объемы производства сельхозпродукции и это даст возможность провести импортозамещение?

– К сожалению, об интенсивном развитии сельского хозяйства говорить пока не приходится. Да, за 2008–2012 годы индекс производства продукции сельского хозяйства по всем формам собственности составил 116,8 процента. Но это немного. Прирост всего по три с небольшим процентных пункта в среднем за год. Последующие два года, включая 2014 год, дали соответственно 4 и 5 процентов. Как видите, большого роста нет. Сегодня ситуация развивается в АПК таким образом, что в ближайшей перспективе никаких прорывов не предвидится.

Многие эксперты оценивают ситуацию на отечественном агропродовольственном рынке как критическую. Собственно говоря, такая тревожная оценка появилась далеко не сегодня. На протяжении двух последних десятилетий, с момента, когда началась так называемая аграрная реформа, в ходе которой идет масштабная деградация сельского хозяйства страны и всей сопутствующей ему инфраструктуры, ряд ученых-аграрников, авторитетные практики констатируют крайне неблагополучное положение важной отрасли экономики.

– Но ведь со стороны государства предпринимаются шаги по повышению эффективности сельского хозяйства, сферы переработки сельхозпродукции. Что, эти меры не дают должного эффекта?

– Да, определенные меры, стимулирующие рост объемов производства сельскохозяйственной продукции, принимаются. Но они, скорее всего, пока дают возможность только избегать спада производства сельскохозяйственной продукции, стабилизировать положение дел на продовольственном рынке, не позволяют ему войти в кризисное состояние. В подтверждение этого хотел бы сказать следующее. О проблемах с мясными и молочными продуктами, недостаточным уровнем самообеспеченности ими уже говорилось выше. Но ведь сегодня положение с обеспечением этими весьма ценными и незаменимыми продуктами могло бы быть гораздо хуже, если бы в свое время власть не прислушалась к голосу аграрников.

Дело в том, что в конце 2005 года в стране, и это уже сейчас не является большим секретом, в преддверии очередных президентских выборов было решено провести кампанию по «повышению имиджа» одного из кандидатов на высокий пост. Так родилась идея о приоритетных национальных проектах. Речь шла об улучшении здравоохранения, повышении темпов строительства жилья и т.д. О сельском хозяйстве, к сожалению, вначале никто и не вспомнил. Между тем лидеры аграрного движения быстро поняли, что открывается уникальный шанс хоть немного поддержать умирающее село. Неизвестно, какие аргументы они приводили руководителям страны, но цели своей достигли. Так возник еще один приоритетный национальный проект – «Развитие АПК», где одним из главных направлений был ускоренный рост животноводческой продукции.

Что послужило толчком для принятия такого решения? Ситуация в российском АПК на тот момент была такой: резкий спад производства сельскохозяйственной продукции на протяжении 1992–2005 годов не только привел к серьезному напряжению на отечественном продовольственном рынке, но и повлек за собой непростые деформации в обществе. Среди них – снижение из-за массовой безработицы порога бедности в сельской местности, рост социальной напряженности между регионами, обострение ситуации в городах по причине существенного роста цен на продовольствие и большого притока мигрантов из сельских территорий. По существу на некоторых сельских территориях практически была прекращена хозяйственная деятельность: колхозы и совхозы, как правило, прекратили свое существование, а другой работы у большинства селян нет. Безусловно, такой разворот событий мог повлечь за собой потерю социально-экономического контроля за целыми регионами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так неожиданно вспомнили про село.

На рубеже двух столетий проявилась еще одна положительная для селян тенденция. К руководству Минсельхозом России пришли трезвомыслящие люди, которые четко заявили о том, что многоукладность в АПК – дело хорошее, фермерство развивать тоже надо, но основное производство сельхозпродукции все-таки должно быть сосредоточено в крупных товарных сельхозпредприятиях. Именно здесь можно в широких масштабах применять средства механизации, активно внедрять энергосберегающие технологии, достижения науки и передовой практики. И такой курс стал выдерживаться. Не сразу, а постепенно стали возрождать производство часть прежних колхозов и совхозов, преобразованных в новые организационно-правовые структуры, заявили о себе агрохолдинги. Все это позволило приостановить обвальный спад на продовольственном рынке страны. Но отнюдь не решить проблему окончательно и бесповоротно.

Осознание, чем грозит полная разбалансированность продовольственного рынка, подвинуло нашу власть к тому, что после двухлетнего приоритетного национального проекта была разработана Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008–2012 годы. Затем эта программа пролонгирована на последующие восемь лет. Таким образом, начиная с 2008 года наш аграрный комплекс впервые в постсоветское время начал функционировать в условиях, когда на государственном уровне наметились конкретные цели и задачи, определены объемы финансовой поддержки сельскохозяйственных товаропроизводителей, технического обновления производства. Еще раз подчеркну – впервые.
Но, по большому счету, нынешняя финансовая и иная поддержка селян пока мало что дает для выхода аграрного комплекса страны на траекторию устойчивого и стабильного развития. Да, отмечается небольшой всплеск производства благодаря новым производственным мощностям в животноводстве, повышению эффективности работы некоторых крупных агрохолдингов. В целом же кризисная ситуация в сфере АПК не устранена и даже по некоторым позициям нарастает.

– В чем это проявляется?

– Попробуем доказать это на конкретном примере. Возьмем такой важный для жизнедеятельности каждого человека продукт, как молоко. Точка отсчета – 1990 год. Поголовье коров в России составляло 20,5 млн голов. При этом 15,3 млн голов – дойное стадо общественных хозяйств. В личных подворьях – 5,2 млн коров. Все это поголовье давало 55 млн тонн молока, что обеспечивало душевое потребление данного продукта 376 кг в год. Это было на уровне физиологической нормы потребления. И гораздо выше, чем в некоторых развитых в аграрном отношении странах.

После 1991 года начался интенсивный развал молочного животноводства. В первое десятилетие, к 2001 году под нож ушло более 8 млн коров. В основном снижение поголовья шло в сельхозпредприятиях. Связано это было с затеянной властью ликвидацией колхозов и совхозов, их реформированием в новые хозяйственные структуры. Правда, в эти же годы на шестьсот с лишним тысяч голов возросла численность коров в личных подсобных хозяйствах. Объяснение простое: народ почувствовал, что без молока прожить на селе невозможно. Да и на рынке этот продукт был востребован.

Востребован очень сильно, ибо в 2001 году молока в России было произведено всего около 33 млн тонн, или в расчете на душу населения 227 кг. Таким образом, сокращение за десять лет почти на 40%.

В следующем десятилетии в молочном животноводстве пошел уже обвальный спад – отрасль вступила в полосу своей полной деградации. Действительно, если в предшествующие десять лет сброс поголовья во многом был связан с ликвидацией колхозов и совхозов, то теперь причина была иной – распад отрасли.

К 2013 году в России насчитывалось уже менее 9 млн коров. При этом на фермах крупных товарных сельхозпредприятий содержалось около 3,6 млн голов, в частном секторе – 4,2 млн и в фермерских хозяйствах – порядка миллиона голов.

Напомним, с 2006 года начались попытки предотвратить снижение поголовья коров в крупных товарных сельхозпредприятиях, поднять валовое производство молока. За эти годы вложено в отрасль немало средств – и бюджетных, и частного капитала. Но результативность близка к нулю. Более того, поголовье коров из год в год сокращается. И какими темпами – в иной год под нож уходит сто тысяч буренок. То есть перспектива успешного развития молочного скотоводства пока не просматривается.

О фермерских хозяйствах, думается, следует сказать особо. В период, когда шло массовое расформирование колхозов и совхозов, идеологи этой авантюры убеждали население страны в том, что российские фермеры, а также владельцы личных подворий накормят всех досыта. Убеждали горячо и страстно. Но вот минуло более двух десятилетий хозяйствования в новых условиях. Каков результат? Крестьянские (фермерские) хозяйства производят молока в пределах одного миллиона тонн в год. Причем это сегодня предел их возможностей и в ближайшее время роста, по всей вероятности, не будет. Скорее всего, из-за сложного финансового состояния многие фермеры начнут сворачивать молочное скотоводство.

Что же касается личных подсобных хозяйств граждан, то здесь также не все благополучно. Напомним, что в 1990 году в подворьях содержалась четвертая часть дойного стада. Молока получали 13–14 млн тонн. С 2004 года поголовье коров у населения стало сокращаться и соответственно уменьшаться объемы полученного молока. Причин тому несколько. Во-первых, интенсивное старение сельского населения и в силу этого сокращение количества хозяйств, содержащих домашних животных. Ухаживать даже за одной коровой – дело трудоемкое. Во-вторых, трудности с приобретением кормов – сена, зернофуража. Цены, особенно на зерно, так подскочили, что иметь корову стало накладно. Словом, источник стал иссякать.

Следует отметить и такую деталь. Да, действительно, ЛПХ пока производят около половины от всего полученного в стране молока. Но товарность его в этом сегменте очень низкая. Согласно официальных данных, реализуется на рынке только 4–5 млн тонн. Остальное молоко расходуется непосредственно в ЛПХ. Хотя сегодня и это хорошо – владельцы коровенок и их семьи имеют в достатке этот продукт.

Анализ состояния дел в молочном животноводстве, как в капле воды, отражает ситуацию в агропромышленном комплексе страны в целом. Безусловно, в каждой отрасли есть своя специфика, свои особенности. Тем не менее, если сделать сравнения с мясным скотоводством, овцеводством, рядом других ведущих отраслей, можно найти немало сходных проблем, тормозящих их развитие.

Справедливости ради надо сказать, что сегодня более или менее благополучно дела обстоят в птицеводстве и свиноводстве. Хотя по причине удорожания кормов и энергоносителей и в этих отраслях начинаются серьезные проблемы.

По итогам вышесказанного напрашивается вывод: кризис в российском АПК не преодолен, негативные явления даже нарастают. В этих условиях полномасштабное импортозамещение вряд ли возможно.

– Как складывается для аграрников текущий год? Есть ли предпосылки для улучшения положения дел на продовольственном рынке?

– К большому сожалению, ситуация в АПК довольно тревожная, что обуславливает в перспективе дальнейший рост напряженности на продовольственном рынке. Как и в прежние годы, на первый план выходит финансовая составляющая. По существу, для сельскохозяйственного товаропроизводителя финансовое обеспечение – самый острый вопрос. Да, собственно говоря, легким он не был и последние два десятилетия. Но в данный момент, когда российское село вроде бы стало немного оживать, на его пути вырос практически непреодолимый барьер.

Во-первых, товаропроизводители ныне в части обеспечения оборотными средствами работают, как говорится, с колес. Нужно готовиться, скажем, к посевной, а в кассе пусто. Между тем необходимо закупить минеральные удобрения, горючее, средства защиты растений от вредителей и болезней. Выход один: брать кредит в банке под будущий урожай или под залог имущества, если оно имеется.

Но вот беда. В этом году сильно ухудшились условия кредитования. В банках стало туго с финансовыми ресурсами. Например, главный партнер сельхозпроизводителей ОАО «Россельхозбанк» из-за санкций лишился зарубежных источников заимствования финансовых ресурсов. Стало быть, денег для кредитования селян недостаточно и банком вводятся различные ограничения для заемщиков и требования к ним ужесточаются.

Во-вторых, после валютного кризиса, разразившегося в декабре 2014 года, ЦБ поднял ключевую ставку. И хотя потом ее несколько снизили, все равно кредиты для селян остались практически недоступными. Тот же Россельхозбанк предоставлял их в разгар посевной под 20–25%. Не случайно аграрии отказываются от таких кредитов даже и в том варианте, когда часть процентной ставки компенсируется за счет бюджета. Стоит ли в таких условиях рассчитывать на импортозамещение?

Более того, в конце прошлого и в начале текущего года произошло существенное подорожание бензина, дизельного топлива, минеральных удобрений. На какие средства будут приобретать материальные ресурсы селяне в условиях безденежья? Большой вопрос. При этом нельзя забывать о том, что в настоящее время общая задолженность сельскохозяйственных товаропроизводителей превышает два триллиона рублей. Это в два раза больше, чем годовая выручка от реализации всей произведенной сельхозпродукции. Иными словами, сельское хозяйство находится в состоянии банкротства. О каких хороших перспективах и повышении конкурентоспособности здесь может идти речь?

Все последние годы сельское хозяйство страны функционирует в режиме простого воспроизводства. Низкая доходность товаропроизводителей, высокие цены на промышленные товары – все это сводит уровень рентабельности в лучшем случае к небольшому плюсу, а чаще всего приводит к убыточному хозяйствованию.

В этом плане характерным примером является Белгородская область, одна из немногих в России, где за последние десять лет сумели добиться существенного роста производства сельскохозяйственной продукции. Особенно свинины и мяса птицы. Однако, несмотря на положительную динамику, финансовое положение белгородских товаропроизводителей далеко не блестящее.

В большинстве других регионов страны уровень рентабельности сельхозпроизводства без субсидий из федерального и местных бюджетов или близок к нулю, или имеет отрицательное значение. Что это значит в рыночных условиях, думается, хорошо понятно.

Наверное, никого не нужно убеждать в том, что главным критерием динамичного развития АПК и соответственно решения задачи по импортозамещению является обеспечение для отрасли условий, позволяющих работать безубыточно. И модернизировать при этом производство, активно внедрять ресурсосберегающие технологии, поддерживая высокий уровень конкурентоспособности. Одно из непременных условий эффективной деятельности – государственная поддержка АПК. Но разговоров об этом много, а действий мало.

«Трогательное» отношение к отечественному сельскому хозяйству со стороны государства хорошо видно на таком примере. Доля совокупной господдержки в расчете на единицу произведенной продукции в России ныне составляет 6,5%. В США этот показатель на уровне 37%, в странах ЕС – 25%. В расчете на гектар сельскохозяйственных угодий объем совокупной господдержки в России в шесть раз меньше, чем в США, и в 14 раз – в странах ЕС. В результате наше сельское хозяйство еле-еле сводит концы с концами и не имеет возможности выйти на высокий технологический уровень. Разве при таком раскладе до импортозамещения?

В числе факторов, сдерживающих сегодня развитие сельского хозяйства, – деградация материально-технической базы отрасли. Уровень обеспеченности тракторами, почвообрабатывающими и посевными агрегатами, зерноуборочными комбайнами снизился к 2015 году до критической отметки. Вот только один показатель. Энергообеспеченность на один гектар пашни ныне составляет около 1,5 л.с., в то время как оптимальная величина – 3 л.с. Следует отметить, что год от года энерговооруженность товаропроизводителей снижается. Так, в течение 2008–2012 годов намечалось довести коэффициент обновления тракторов до 10,3%. Фактически – 4,2%. По зерноуборочным комбайнам соответственно 13% и 4,5%. Но с помощью вил и лопаты импортозамещения не обеспечить.

– Как известно, в любом деле решающим является человеческий фактор. Вот почему, говоря об импортозамещении, т.е. о наращивании объемов производства сельскохозяйственной продукции, надо помнить: она делается руками сельского труженика. Насколько его жизнеустройство, бытовые условия, производственная квалификация позволяют трудиться продуктивно, с полной отдачей сил?

– Печально, но факт: российское село на протяжении многих десятилетий серьезно отставало по уровню социального развития. Нет, отставало не от города, хотя некоторые теоретики призывали к стиранию граней между сельским и городским бытом. Российское село всегда отставало в своем социальном развитии не только от города, но и от временных стандартов. Скажем, на рубеже 80–90-х годов прошлого столетия, когда газификация населенных пунктов вроде бы стала нормой, в сельской местности более половины жилого фонда отапливали дровами и торфом. Парадокс. Про другие блага цивилизации – центральное водоснабжение, канализация, телефонизация, медицинское обслуживание, обеспеченность хорошими дорогами – даже нет смысла говорить. Все это в абсолютном большинстве сельских поселений на допотопном уровне. Кое-что сдвинули в этом плане в ходе реализации федеральной целевой программы по социальному развитию села. Но не более того. И сегодня в ряде регионов России сельские территории доведены до такого состояния, что на фоне отсутствия квалифицированной рабочей силы, полного уничтожения производственной и социально-бытовой инфраструктуры вести какую-либо хозяйственную деятельность – выращивать скот и птицу, возделывать сельскохозяйственные культуры – не представляется возможным.

– В последние годы некоторые острословы запустили в обиход термин «импортосмещение». Судя по всему, определенная доля правды в нем есть.

– Возразить нечего по этому поводу. Что везут сегодня в Россию наши зарубежные «кормильцы»? Не будем говорить о мясных и молочных продуктах, которые импортируются чуть ли не со всех сторон планеты, ибо вполне понятно, что, добив крупные агропредприятия – колхозы и совхозы, а производство этой продукции в основном было сосредоточено у них, страна лишилась почти половины мясо-молочных ресурсов. Нет никаких вопросов по такой группе товаров, как бананы, цитрусовые, экзотические плоды и фрукты. Но как объяснить, что Россия не может обойтись без импорта картофеля, лука, чеснока, огурцов, томатов, яблок, зеленных культур? Причем речь идет отнюдь не о малых количествах. Картофеля, например, еще недавно завозили почти полтора миллиона тонн в год. В последние годы, правда, импорт его несколько уменьшился. Хорошо, можно согласиться с тем, что в январе – феврале душа «новых русских» требует свежей картошки, поступающей из тех стран, в которых именно в это время она созревает. Но это от силы 20–30 тысяч тонн. Везут же в десять – пятнадцать раз больше. В потреблении фруктов и ягод за 2010–2013 годы доля импорта превысила 80%. Из завезенных в Россию в 2013 году фруктов и ягод в объеме 7,2 млн тонн доля яблок составила почти полтора миллиона тонн. Что, в стране нет территорий, где можно успешно выращивать плодовые культуры?

Не так давно Федеральная таможенная служба обнародовала данные о том, как скажется на отечественном продовольственном рынке эмбарго на поставки продуктов питания из США и ряда других стран. Оказывается, что объемы поставок довольно приличные. Речь идет о трети импорта молока и мяса, половине рыбной продукции. Например, из стран ЕС в Россию завозили 37% импортируемого мяса, из США – 12%. Нетрудно перевести это в абсолютные цифры. В последние два года импорт мяса и мясных продуктов был на уровне около двух миллионов тонн, молока – 2,6 млн тонн.

Согласно Доктрине продовольственной безопасности России, планируется к 2020 году снизить зависимость от импортных поставок по мясу с 21,6% до 7,7%, молоку – с 23,6% до 16,6%, овощам – с 14,6% до 10,1%. Возникает вопрос: сможет ли отечественный АПК обеспечить за 5–6 лет такой рывок в производстве сельскохозяйственной продукции и увеличении выпуска продуктов питания? Детальный анализ состояния и сегодняшних, и потенциальных возможностей аграрного комплекса говорит о том, что задача эта вряд ли решаема. Не будет полного импортозамещения. Вот почему, чтобы не разбалансировать продовольственный рынок и не раскрутить очередной виток цен на продукты питания, власть вынуждена пойти на импортосмещение. Так, овощи Россия будет закупать в больших, чем прежде, объемах в Турции, Аргентине, Чили, Китае, Азербайджане. Яблоки повезут нам из Аргентины, Чили, Китая. Что касается мяса, то здесь развернутся поставщики из Бразилии, Уругвая, Парагвая, Аргентины. Не исключено, что в скором времени на прилавках российских магазинов появится индийская буйволятина, мясо диких антилоп из ЮАР и Намибии. Великолепный ассортимент – ничего не скажешь. Молочные продукты, помимо Белоруссии, будут поступать из Южной Америки, Новой Зеландии. На рыбном рынке, где импортная продукция до недавних пор занимала 46%, вместо традиционных поставщиков появятся новые. Будем есть рыбку из Южной Америки и Азии.

– В условиях рыночных отношений директивные указания власти, как известно, уходят на второй план. В этой связи может ли случиться так, что импортозамещение будет тормозить торговля?

– Большого секрета нет в том, что на российском продовольственном рынке, особенно в больших городах, а кое-где и в муниципальных образованиях и даже в сельской местности, давно уже доминируют крупные торговые сети, владельцы или совладельцы которых – иностранные компании. По существу они монополизировали эту сферу. По некоторым данным, таких торговых сетей более полутора десятков и им принадлежит около 90% розничной торговли. Что это значит? Эти «господа» живут и ведут бизнес по своим законам. Российских правил, они, конечно, тоже в некоторой степени придерживаются, но только не в плане того, как торговать и чем торговать, какие устанавливать цены. Не секрет, что торговые сети, а им предписано реализовывать не менее 10 процентов российской продукции, под любыми предлогами отказываются от предложений российских товаропроизводителей. Занижают закупочные цены, выдвигают претензии по качеству продуктов. Рыночные отношения, которые активно культивирует наше государство, позволяют обходить все эти правила. Так что свободный, нерегулируемый выбор поставщиков продуктов питания для торговых сетей – нормальное явление. Был бы спрос.

На руку крупным торговым сетям и незначительное количество альтернативных вариантов реализации сельхозпродукции и продуктов питания. Раньше в стране существовала широкая сеть так называемых колхозных рынков. Еще десять лет назад на них продавали почти четвертую часть всего розничного товарооборота продуктов питания. В прошлом году – менее десяти процентов. Вот такая невеселая картина. И пока мало что делается, особенно на периферии, для создания нормальной инфраструктуры для оптовой и розничной торговли.

Теперь о том, насколько адекватной стала реакция крупных торговых сетей на стремление российских политиков в короткие сроки провести замену значительной части импортного продовольствия на отечественное. Безусловно, что-то делается в этом направлении. Уже в конце января в некоторых крупных московских магазинах можно было встретить вместо ранее предлагаемой покупателю морковки из Израиля нашу, отечественного производства. Правда, с гнильцой и механическими повреждениями. К сожалению, на лучшее пока рассчитывать не приходится. Приказать выложить на прилавки российскую продукцию и цыкнуть на владельцев торговых сетей у власти права нет. Нет и в необходимых объемах отечественной продукции. Комментарии здесь, как говорится, излишни.

Поэтому строить планы на то, что завтра в изобилии в торговле будет отечественная продукция – утопия. Видимо, не случайно в середине марта стала появляться информация о том, что ряд стран ЕС начали искать возможность возобновить отмененные согласно эмбарго поставки в Россию продуктов питания. Нам объясняют их действия борьбой за рынки сбыта и попытками восстановить свои финансовые доходы. Логика вполне понятная. Но не совсем понятно другое. Какие рычаги включат торговые воротилы для того, чтобы вновь вернуть свои рынки сбыта? А стало быть, вновь отечественный товаропроизводитель будет ущемлен. Обладая крупными капиталами и большим политическим весом, они непременно этого добьются. Поэтому мечтателям об импортозамещении придется только посочувствовать.

– С момента введения эмбарго на ввоз в Россию продуктов питания прошло две волны повышения цен на них – в конце прошлого, а затем в начале текущего года. Складывается впечатление, что во всей этой ситуации проявилась заинтересованность не только торговли, но и нашей власти. Что можете сказать по этому поводу?

– Это тема для большого и серьезного разговора. Напомню: в середине февраля стали появляться сообщения о том, что в регионах начали договариваться с крупными торговыми сетями о сдерживании роста цен на продукты питания. В первую очередь замораживали цены на социально значимые продукты. Отрадно, конечно. Но к моменту этих переговоров цены взлетели до таких пределов, что дальше поднимать их уже было просто-напросто бессмысленно. Люди, особенно проживающие в небольших районных и средних по численности населения областных центрах, где нищенская зарплата у работающих и высокие коммунальные платежи, при очередном витке повышения цен даже на 10–15%, по мнению многих экспертов, стали бы неплатежеспособными. Или, как выражаются специалисты, для них продукты питания становились физически недоступными.

Поэтому эта «заморозка» цен всего-навсего ловкий ход. При этом выигрывает и торговля, и власть. И обе стороны достигли своих целей. Торговля, воспользовавшись сложившейся ситуацией, сорвала весьма солидный для себя куш. Власть тоже в проигрыше не осталась. Даже в глазах многих граждан стала еще более розовой и пушистой. Что, верится в это с трудом? Попробуем обосновать.

С введением антироссийских санкций было абсолютно ясно, что наши западные «партнеры» не ограничатся только теми мерами, которые были обозначены в первоначальном варианте. Учитывая, что Россия крепко зависит от импорта продовольствия, а значительная его часть поступала из стран ЕС, вполне логично было ожидать от них следующих ходов. Это могло быть ужесточение ценовых параметров на экспортируемое продовольствие или же полная отмена поставок в Россию. Но наша власть сработала на опережение: ввели эмбарго. Смысл в этом глубокий. Представим себе ситуацию: Запад отменяет поставки продовольствия в Россию и рынок начинает сильно лихорадить из-за огромного дефицита продуктов питания. Резко повышать в этой обстановке цены очень опасно – возмущение со стороны населения может перехлестнуть через край. Вот и пошли несколько необычным путем. Сами ввели эмбарго на импорт продовольствия и одновременно вбросили в массы лозунг об импортозамещении. При этом стали настойчиво убеждать простодушных россиян в том, что все это даже очень хорошо, поскольку теперь открываются большие и неограниченные возможности, ибо раньше их вроде бы не было для отечественного товаропроизводителя в плане наращивания объемов сельскохозяйственной продукции. Правда, есть одно «но» – придется потерпеть немного и слегка затянуть пояса. Зато впереди прекрасные перспективы.

Во всем этом присутствует скрытый смысл. В случае ограничения или полной отмены поставок продовольствия из США и стран ЕС либо резкого взвинчивания цен на них все «шишки» сыпались бы на нашу власть, которая в ходе так называемых аграрных реформ привела страну к потере продовольственной независимости. Далее. При таком варианте развития событий наша торговля теряла бы возможность резко поднимать цены. По крайней мере, остерегалась бы, так как могла оказаться один на один с разгневанными покупателями. А здесь все вроде бы произошло по обоюдному согласию сторон: дескать, россияне даже рады, что проклятому импорту наконец закрывается дорога на прилавки наших магазинов.

Что же касается беспрецедентного роста цен на продукты питания, да еще в два приема, то здесь также просматривается один нюанс. Уменьшение товарных ресурсов, как правило, всегда вызывает у населения ажиотажный спрос. Знали ли об этом те, кто принимал решение о введении эмбарго на продукты питания? Несомненно. Вот здесь и был расчет на рост цен. Только их повышение в разы и неоднократно могло остановить наших граждан от чрезмерных закупок продуктов питания впрок, а малоимущих – резко сократить их потребление.

Вот и дали торговле порезвиться с ценами с декабря 2014 года по март текущего года на полную катушку. Не случайно работники прокуратуры, следственных органов, антимонопольной службы, столкнувшись с фактами немотивированного повышения цен даже на такие товары, как капуста, картофель и некоторые другие отечественные продукты, просто разводили руками и не знали, как себя вести. Но главная цель была достигнута – ажиотажного спроса на продукты удалось избежать по причине высоких цен на них и сохранить видимость изобилия на прилавках магазинов. Ну и конечно же власть считает, что она сохранила в обществе свои высокие рейтинги. А импортозамещение вполне можно заменить на импортосмещение.

– Недавно в Минсельхозе России сменили руководителя. Теперь министерство возглавляет бывший губернатор крупного аграрного региона страны. Повлечет ли за собой эта смена какие-либо изменения в аграрной политике государства и тактике импортозамещения?

– Думается, что определенная корректировка аграрной политики должна произойти. Но пока прогнозы делать рано. Хотя курс на импортозамещение должен проводиться более последовательно и целеустремленно. Иного пути у нас нет.

Беседу вел Евгений Соснин

Источник: журнал "Аграрное обозрение", №3, 2015 год