Директор
подмосковного совхоза имени Ленина, заслуженный работник сельского
хозяйства РФ Павел Грудинин: государственная поддержка российского
сельского хозяйства сокращается и крайне редко доходит до потребителя
даже в таком виде. 
Об эффективности государственной поддержки сельскому хозяйству рассказывает читателям журнала директор подмосковного совхоза имени Ленина, заслуженный работник сельского хозяйства РФ Павел Грудинин.
– Павел Николаевич, ваш совхоз – успешное предприятие, которое все годы своего существования было показательным в буквальном смысле слова. Здесь побывали в разное время президент России, премьер-министр, представители Государственной думы РФ, зарубежные делегации. Все это престижно, но пользуетесь ли вы финансовой поддержкой государства?
– Мы этой поддержкой не пользуемся.
– Почему?
– Во-первых, потому что ее трудно оформить, еще труднее – получить. Во-вторых, львиную долю государственной помощи по госпрограмме, на которую все ссылаются как на образец чуткого отношения к аграриям, составляют так называемые субсидированные кредиты. Крестьянам предлагают не дотации, а деньги в кредит при условии, что процентную ставку полностью или частично погашает государство. Но поддерживают тем самым доходность не аграрного, а банковского бизнеса.
Еще одна существенная статья расходов на сельское хозяйство – поддержка монополиста на рынке закупки техники, созданного государством, – компании «Росагролизинг», приобретение техники у которой намного дороже, чем на свободном рынке. Где тут рыночные принципы – непонятно. И лишь малая толика остается на так называемую прямую поддержку сельхозпроизводителя: дотации на гектар пашни или литр молока. Раньше была внятная система: купил тонну минеральных удобрений – половину ее стоимости тебе возместят. Купил солярку – со скидкой по специальной цене. Купил семена – тоже продотировали. В среднем получалось до 3 тысяч рублей на гектар. Теперь помощь от государства на гектар составляет примерно 300 рублей, овощеводам, у которых отдача и расход на гектар по определению гораздо выше – еще меньше. Для сравнения: в Европе на гектар пашни в среднем направляется 350 евро. Даже если взять поддержку белорусских аграриев – она гораздо выше российской.
Но даже эти небольшие деньги весьма трудно получить, потому что вся система помощи построена на абсолютно нерыночных принципах софинансирования. Государство вроде и готово оказать пусть мизерную, но помощь хорошему хозяйству, но денег сельхозпредприятию не дадут по той простой причине, что в субъекте Федерации, где оно работает, их нет. Поэтому и стимула у местных фермеров сильно напрягаться, строить планы на развитие практически нет. А ведь обеспечение населения продовольствием – это прямая обязанность и задача государственная, а не областная.
Но даже если вы такой упертый крестьянин в седьмом поколении и хотите сеять и жать, и готовы на рабские условия, нет никаких гарантий, что деньги, всеми согласованные и запротоколированные, придут вовремя, например, на посевную кампанию. Чаще они доходят до аграриев к осени. А земля ждать не может. Значит, хозяйство вынуждено брать на посевную любой кредит и на любых условиях в надежде расплатиться после уборочной. И урожай может у вас случиться отменный. А тут другая напасть – у соседа тоже колос оказался весомым. И на рынке упали цены, на все и одновременно. Ведь торгуют по-прежнему не сами производители (кроме хозяйств-гигантов), а посредники. Цену одновременно уронили, земледельцы утерли скупую слезу, радуясь, что сработали хотя бы в ноль.
У молочников ситуация не лучше. Пообещало государство субсидировать процентную ставку, понастроили под это обещание фермы. А федеральные деньги на субсидирование не пришли. В этом случае фермер все равно заплатит за кредит по полной ставке в надежде, что потом ему возместят. А куда деваться? Так выстроена схема кредитования. И вводить в эксплуатацию объект надо. Стоят у тебя там коровы или нет – кредит-то чем-то нужно отдавать. Получается, что он отвлекает из своего оборота деньги, которые нужно было направить на другие цели – корма, ветеринаров, электричество, зарплату, опять берет кредит…
Сегодня в этом вопросе ситуация еще хуже: государство задолжало по возврату процентной ставки аграриям огромную сумму. Говорят, подождите, денег нет. Получается, что какие-то другие проблемы опять решили за счет села.
Во всем развитом мире все происходит с точностью до наоборот: сельское хозяйство дотируют из других доходных источников – нефти, газа, банковского дела, налогов, торговли оружием – кто чем богат. Лишь бы люди из сельского хозяйства не уходили, смотрели за своей землей и не пополняли толпы безработных в городе. Ну и конечно, для того, чтобы есть свое молоко, свой хлеб или рис. В Японии ввозная пошлина на импортный рис составляет тысячу процентов. Вот это, я понимаю, защита отечественного производителя.
– На ежегодном съезде производителей молока некоторые руководители предприятий просили направлять средства на поддержку села, минуя банки. Это реально?
– Об этом идет речь уже не первый год. Во всем мире это делается так: купил ты хорошую технику, которая повышает производительность труда или делает продукт более качественным, – получи на свой счет компенсацию. Зачем связываться с посредниками, их накладными расходами, зарплатами? Ничего этого не нужно. Нет у тебя денег – взял кредит в банке именно на сельхозпроизводство под мизерные проценты, одну половину выплачиваешь сам, другую компенсирует государство.
У нас, кстати, некоторые продвинутые губернаторы тоже пытаются на своем уровне вводить такие меры. Но это должно быть общим правилом, федеральной политикой, если мы хотим стимулировать собственное производство.
В России до революции тоже был реализован эффективный способ оказания помощи крестьянам, создан специальный земельный банк, ряд других механизмов. Мы были мировой продовольственной державой. Инструменты той же столыпинской реформы всеми современными политиками признаются эффективными, однако тиражировать этот опыт в современных условиях никто не хочет.
– Тем не менее мы нередко видим на ТВ репортажи о поездках первых лиц по регионам, заверения в приоритетности сельского хозяйства. Но создается впечатление, что руководители страны все равно плохо себе представляют, что на самом деле происходит в отрасли. Почему? Крестьяне боятся сказать правду в глаза?
– Нет, мы на всех доступных площадках говорим о своих проблемах: в Госдуме, в Открытом правительстве, в Торгово-промышленной палате, в Минсельхозе. Все всё знают. И про то, что мы не выдерживаем конкуренции с западными производителями, в первую очередь из-за разных уровней поддержки и кредитования; и про растущие тарифы естественных монополий, которым можно поднимать цены регулярно и без всяких обоснований, а аграриям, зависимым от них, нельзя. И про несправедливые методы софинансирования. Но от этого мало что меняется.
По соглашению с ВТО в переходный период мы могли бы направить на сельское хозяйство денег в два раза больше, чем фактически расходуем. Нам говорят: таких денег в казне нет. Но хотя бы избавить отрасль от малоэффективных инструментов тоже никто не торопится. Наоборот, вводятся новые методы поддержки, дающие меньший эффект.
В начале 2000-х правительство, чтобы вписаться в мировую экономику, обязалось собственными руками уничтожить наше естественное преимущество – природные богатства и сделать цены на них мировыми. Но мы и их уже превысили! Минеральные удобрения в России, стране-производителе, дороже европейских. Солярка дороже, чем в США, стоимость электричества выше, чем в Европе. Один фермер при мне на слушаниях в Госдуме встал и говорит: «У меня в 20 км электростанция, она производит электричество по 60 копеек за киловатт и отдает ее сетям. А я через несколько километров покупаю его по 6 рублей. Покупаю дороже, чем садовые товарищества, чем промышленность. Кто установил такие тарифы? И как можно потом конкурировать на рынке с субсидированным импортом?»
Еще один парадокс. По-хорошему, если в регионе хотят, чтобы к ним пришел инвестор и что-то построил и развил, сначала местная власть создает инвестору условия: строит инфраструктуру, подводит коммуникации. Потом – извольте, приходите к нам, развивайте свой бизнес. Такие примеры в некоторых областях есть, в основном в тех, которым удалось добиться создания свободных экономических зон. Во всех же остальных территориях, чтобы построить молочную ферму или элеватор, нужно заплатить за право подключения к электроэнергии. За право подключения к молоку платить не требуется, а за право подключения к электроэнергии нужно выложить большие деньги. И главное – кому? Не производителям, а сетевым компаниям, перекупщикам. Получается, что государство одной рукой вроде как помогает селу, деньги из бюджета немалые выделяет, а другой эти денежки с помощью растущих тарифов и монополий легко «отжимает».
У нас вроде есть рыночные инструменты регулирования рынка, но отрегулировать его мы никак не можем. То много посеем – плохо, зерновики разоряются. То мало соберем – плохо, у животноводов так скакнули цены на корма, что даже успешные отрасли, успевшие встать на ноги – птицеводы и свиноводы, чуть не разорились. В прошлом году спасло более дешевое зерно из Казахстана. Зерновая держава вдруг начала закупать зерно!
Закрыли рынок свинины для европейских поставщиков в связи с опасностью распространения африканской чумы – спасли своих свиноводов и цены на рынке. Но все это – пожарные методы. В мире давно работают оправдавшие себя меры, снимающие опасные амплитуды колебания цен. Те же складские расписки для зерновиков, минимальные закупочные цены на основные виды продовольствия, которые государство гарантирует фермерам для их рентабельного существования. И много других.
Если мы хотим работать в системе ВТО, то нам нужен такой же уровень поддержки сельского хозяйства, как в Европе, Америке, Новой Зеландии. Потому что там поддержка совсем другая – поддержка спроса и доходности отрасли.
– Павел Николаевич, может быть, нужно внести изменения в существующие законы на федеральном или региональном уровнях?
– Повторюсь: обеспечение населения продовольствием – государственная обязанность. Значит, и законы, регулирующие его производство, закупки, должны быть федеральные. Однако любые попытки депутатов что-то изменить в действующей схеме, во-первых, обречены на долгие мытарства в стенах на Охотном ряду. Во-вторых, эти попытки легко блокируются одним из участников законодательного процесса, обладающих правом вносить и отклонять законы, – верхней палатой парламента, правительством, правовым управлением президента, самим президентом. Особенно трудно преодолеть сопротивление правительства: согласительные комиссии работают годами, а документы от этого редко когда улучшаются.
Сейчас к законотворческому процессу подключились органы Таможенного союза и Единого экономического пространства. Доказать свою правоту стало еще сложнее. Нас слушают – и только. Конечный продукт все равно подлажен под интересы правительства.
Законодательные собрания субъектов Федерации тоже являются участниками законотворческого процесса, однако, чтобы их услышали, нужно собрать как минимум критическую массу под каким-то законопроектом, что бывает крайне редко. К тому же распределением бюджета и налоговыми поступлениями по-прежнему управляет центр, Минфин и Минэкономики. Сколько налогов центр назначит, столько субъект и получит. Зато по программе софинансирования на каждый государственный рубль предлагают добавить из областного бюджета 2 рубля на поддержку сельского хозяйства.
Но перед каждым губернатором стоит главная задача: обеспечить работу бюджетных организаций, зарплаты врачей, учителей, надежное функционирование всей социальной сферы. Сельское хозяйство на каком-то десятом месте. И губернатор будет выполнять то, что написано в указах президента, в которых о сельском хозяйстве не упоминается. Поэтому государство должно взять вопросы сельского хозяйства на свой уровень и напрямую заниматься им. У нас поддержка не гарантирована, она в законе прописана так, что ее может и не быть. В США закон о поддержке сельского хозяйства принимается один раз в пять лет, и он прямого действия. В нем на 800 страницах прописаны все меры поддержки фермеров. Если кто-то не выполнил какую-то норму закона, фермер имеет право обратиться к закону и получить эти деньги из бюджета. У нас закон о поддержке сельского хозяйства умещается на 15 страницах. Это все отсылочные нормы к программе по развитию сельского хозяйства. А программу, по сути, не исполняет само же государство. Почему же банки не будут разговаривать с крестьянами так же?
По-моему, взаимоотношения банков, дающих кредиты сельскохозяйственным предприятиям, и фермеров нужно обсуждать уже не в средствах массовой информации, а в правоохранительных органах. Именно поэтому руководители предприятий АПК и настаивают на том, чтобы финансирование и поддержка сельского хозяйства производились напрямую, а не через банки.
– Не меньше сейчас обсуждается тема колоссальной кредитной задолженности предприятий АПК по проектам, одобренным в рамках госпрограммы. Говорят, она уже превысила сумму всей выручки от сельхозпроизводства?
– А как она появилась, как она накапливалась? Вот лишь один пример: закупка племенного скота. Как только в Европе стало известно, что мы собираемся покупать племенной скот в рамках нацпроекта, цена на одну корову выросла сразу на 2000 евро. Агрохолдинги заплатили за скот бешеные
деньги, привезли его сюда, и коровы стали гибнуть. «Иностранки» не адаптированы к нашим кормам и условиям содержания. Начались болезни ног, пищеварительной системы. А теперь эти предприятия, израсходовав деньги, остались без коров, и отдавать кредиты им нечем. И мы слышим по этому поводу истерику – сельское хозяйство все в долгах, ему нужно списать все кредиты. Государство спровоцировало этих руководителей на получение больших денег без необходимых расчетов и профессионального контроля над их использованием. Государство, разрешая выдавать кредиты на такие объекты, должно было сделать расчет и установить, что, например, одно стойломесто для коровы должно стоить не выше 700 тысяч рублей. Если вы собираетесь строить что-то дороже – золотые стойла, – то тогда тратьте свои деньги. Но такого расчета и соответственных ограничений не сделали. В результате агрохолдинги брали денег как можно больше, доходило до того, что одно стойломесто обходилось в миллион рублей. Хотя реально для типовой фермы его цена – 250 тысяч рублей.
Сама система выдачи кредитов изначально строилась на дутых цифрах. Для того чтобы получить кредит в Россельхозбанке или другой кредитной организации, надо составить бизнес-план. А как можно это сделать, если фермер не знает, какой будет цена на мясо, молоко, зерно в следующем году? В Америке можно. В Евросоюзе можно. Потому что там государство заранее объявляет о тех правилах и уровнях цен, которые будут работать в этом году. У нас, в принципе, можно составить расходную часть этого плана, но доходную часть невозможно. Поэтому чаще деньги выдавались по примитивному принципу взаимной договоренности.
Поэтому, когда мне говорят о «золотом дожде», то я думаю, он пролился на тех, которые знали, что они за эти деньги не ответят. В то же время большинство производителей сельскохозяйственной продукции этого «золотого дождя» не видели и не увидят, пока существует такая схема поддержки АПК.
Мы крутимся сами по себе, каждый выживает по-своему. Но успешного молочного производства вы практически не найдете. Потому что при такой цене на молоко выйти на рентабельность невозможно. Вы посмотрите, все крупные агрохолдинги, которые три года крутились, были на слуху, обанкротились. Им дали большие деньги, они их освоили, сельхозпродукции не выпускают или выпускают мало. Есть такие, которые занимаются не только своей продукцией, но и импортной. Крупные тепличные комбинаты продают не только свою продукцию, но и импортную – под российским брендом. Реально российского, того, что выросло на нашей земле, не так много. Если убрать импорт, то на две трети полки магазинов опустеют. В стране нет реального представления о том, сколько и какой продукции производится в России. К сожалению, данные Росстата вызывают очень много вопросов. На местах по-прежнему имеют место приписки в отчетах. Например, личные подсобные хозяйства невозможно посчитать. Люди уходят из деревни в город, ежегодно количество «мертвых» поселений растет, а в отчетах отмечается рост производства продукции в личных подсобных хозяйствах.
Надо кардинально изменить само отношение к сельскому хозяйству. Перестать выкачивать из него кадры, ресурсы, расплачиваться его рентабельностью за все дыры в бюджете. Поменять систему контроля и стимулов. Ну, не доверяете нам, сельхозпроизводителям, возьмите любой успешный опыт Белоруссии, Европы, США, и будем спокойно работать. Не надо включать в систему поддержки сельского хозяйства структуры, которые здесь лишние. Ведь регулярное пополнение уставных капиталов РСХБ и «Росагролизинга», содержание министерств и ведомств сельского хозяйства в центре и регионах – это тоже якобы поддержка сельского хозяйства.
Мое глубокое убеждение: пока не будет создана прозрачная схема прямого финансирования сельхозпредприятий, пока мы не завершим хотя бы земельную реформу – мы будем находиться в неравных условиях с западными производителями. А это означает: рост импорта сельскохозяйственной продукции пока остановить не удастся. Разве что он, импорт, сам от нас уйдет.
Беседу вела Вера ЗЕЛИНСКАЯ
Источник: журнал «Аграрное обозрение», №4, 2014 год
На одного с сошкой – семеро с ложкой
- Просмотров: 3919
