Мукомольно-крупяная отрасль нуждается не только в модернизации, но и во внятной государственной политике, которой пока нет. 
– Аркадий Иосифович, предприятия мукомольно-крупяной отрасли редко жалуются на жизнь и практически не получают поддержки государства, поэтому складывается впечатление, что там по сравнению с другими царит порядок и благополучие. А как обстоят дела в реальности?
– У нас положение не лучше, а хуже, чем в других отраслях. Почему? Потому что отсутствует государственная политика в этой сфере. В СССР государственный резерв зерна, муки и круп создавался под руководством Министерства хлебопродуктов. Помимо этого, министерство осуществляло контроль хлебопекарной промышленности. И все элеваторное хозяйство страны, и закупки зерна были под его контролем.
Министерство хлебопекарной промышленности РСФСР было создано в 1923 году и являлось очень серьезным ведомством. Потому что хлеб – это государственная политика, власть, стратегический ресурс.
После того как министерства не стало, отрасль была приватизирована, и функции координации этого направления достались Министерству сельского хозяйства. И если бы не отраслевой Союз мукомольных и крупяных предприятий, в стране отсутствовала бы самая необходимая и более или менее реальная информация о ситуации в отрасли. Должен сказать, что наш союз – самый старый отраслевой союз в России. Он был учрежден в 1888 году лично указом императора. Это объясняется тем, что в то время более развитых промышленных предприятий в стране не было. После Октябрьской революции союз был практически ликвидирован и возобновил свою деятельность только 15 лет назад. И он работает.
К сожалению, в Министерстве сельского хозяйства России нет специалистов из этой области, а департамент пищевой и перерабатывающей промышленности занят другими отраслями, а мукомольную воспринимает образно, как сеть ветряных мельниц.
На самом деле это высокотехнологичное производство. Недавно у нас прошла международная конференция. В ней приняли участие мукомолы из 20 стран Европы и не только. Должен сказать, что такое отношение к мукомолам, как на Западе, поддерживается во всем мире. У нас – полное отсутствие государственного участия в этой отрасли.
Судите сами. До распада Союза в России было 3385 мельниц. Они производили 18 млн тонн муки. Полностью обеспечивали всю Россию и полтора миллиона тонн вывозили в другие союзные республики. Сегодня в России никто не знает, сколько существует мощностей, сколько мельниц. Росстат расписался в полном бессилии. Мы предпринимаем меры, делаем попытку анализировать положение дел. По нашим оценкам (мы считаем по количеству комплектов мукомольного оборудования, ввезенных в Россию, – слава богу, таможенная служба работает), сегодня в России от 6,5 до 7 тысяч мельниц. То есть мы идем в каменный век, в то время как во всем мире эта отрасль стремится к концентрации производства. Очень наглядный показатель: в России до революции было 11 тысяч мельниц. Еще одно сравнение: на миллион жителей России приходится около 50 мельниц, а в цивилизованных странах – полмельницы на миллион жителей. Во Франции – 5 мельниц на один миллион жителей. У нас – 50! Это каменный век, это самое страшное. Потому что на этих мельницах нельзя обеспечить безопасность производимого продукта. Эти малые предприятия ни перед кем не отчитываются, находятся на балансе у сельхозтовароизводителей, не платят налогов, у них вырабатывается продукция из неизвестного сырья и сомнительного качества. Почему? Потому что у них нет производственно-технологических лабораторий – это оборудование очень дорого стоит, порой дороже всей мельницы.
Нам говорят, что это, дескать, малый бизнес, пускай он развивается. Говорящие так не понимают, что политика сохранения народонаселения не может быть осуществлена в нашей стране, если не навести порядок в мукомольной промышленности.
Я не преувеличиваю. Состояние мукомольной промышленности в России таково, что государство просто не знает, чем оно располагает. По данным Росстата, в России производится 9,6 млн тонн муки. Во всем мире потребление хлебопродуктов исчисляется в мучном эквиваленте, поскольку речь идет не только о хлебе, но и о макаронах, булочках и так далее. Так вот, если количество произведенной, согласно Росстату, в России муки разделить на душу населения, включая гастарбайтеров, которых тоже никто не считает, то получается, что мы потребляем хлебопродуктов меньше, чем любая другая страна в мире. Но это абсурд. Почему? Потому что на самом деле мы недоедаем мяса, нам не хватает многих других продуктов, но хлеба у нас вдоволь. Если отъехать от Москвы, то там народ вообще живет только за счет собственного хозяйства и ест хлеб.
Так откуда такая разница между фактическим положением дел и тем, что следует из данных Росстата? Дело в том, что в реальности Россия производит не 9,6 млн тонн муки, а около 16 млн тонн, то есть столько же, сколько производили при советской власти. Правда, тогда часть муки в виде печеного хлеба шла в кормушку скотине, потому что комбикормов в открытой продаже не было и народ кормил скотину дешевым хлебом. В кормушки уходило до 1,5 млн тонн печеного хлеба – это чуть больше одного миллиона тонн в мучном эквиваленте. Но в общем и целом уровень потребления хлебопродуктов в мучном эквиваленте в современной России по сравнению с СССР не снизился. Проблема в том, что теперь почти половины реально потребляемой в стране муки, из которой делают, напомню, основной продукт питания, с точки зрения Росстата, вообще как бы не существует. Я уж не говорю о качестве этой муки. Вот и думайте, влияет это на здоровье нации или нет.
– Крупы традиционно являются одним из основных продуктов питания населения России. Сегодня в наших магазинах они представлены широко, многие из них отличаются высоким качеством, красиво упакованы, снабжены рецептами приготовления блюд. Это большой шаг вперед по сравнению с прошлыми годами. Почему же мы не выходим на внешний рынок с этой продукцией?
– Речь может идти не только о крупах. Вы помните, в годы советской власти мы не видели нормальных макарон, потому что их производили из мягких сортов пшеницы. А сейчас у нас прекрасные мощности по производству макарон из твердых сортов пшеницы. По нашим оценкам, на мукомольных предприятиях производится 30–40 процентов таких макаронных изделий.
Стали производиться различные сорта зерновых хлопьев – ячменные, гречневые, овсяные, пшенные – практически из любых зерновых.
К тому же у нас сегодня зерно экологически чистое. На наши муку и крупы можно ставить бренд «био», потому что у нас минеральные удобрения почти не вносятся, их вывозят в основном на экспорт. Поэтому у нас поля чистые. Урожайность низкая, но поля чистые. По качеству экологически чистого зерна мы можем конкурировать со всем миром. А также по муке и по хлопьям, но мы этого делать не можем, потому что нас на мировой рынок не пускают, даже после вступления в ВТО.
Наше качество позволяет нам завалить весь мир мукой и крупами. Но попробуйте суньтесь в Европу. Если мы захотим свою продукцию туда ввезти, то тот, кто будет ее покупать, должен заплатить ввозную пошлину – 182 евро за одну тонну. То есть они сделали заградительную пошлину. Мы можем поставлять им в неограниченном количестве зерновые хлопья – но по ним заградительная пошлина составляет 172 евро. А в России, у которой мощностей более чем достаточно, качество прекрасное, ввозная пошлина на эти товары соответственно 40 и 50 евро. И они везут сюда продукцию, а не мы им. Непостижимо! Это или результат полного отсутствия государственной политики, или все делается с открытыми глазами, но тогда возникает вопрос – в чьих интересах это делается.
– Получается, что в нашей стране производство и переработка зерна находятся вне поля зрения органов власти, это стихийный процесс?
– Да, и вот в чем опасность создавшейся практики. При таком положении дел нельзя построить правильную государственную политику. Если мы производим 9,6 млн тонн муки, то сколько это в балансе зерна? В государстве должен быть баланс зерна, которого пока толком никто не видит и не знает. Раньше в балансе зерна расписывалось, сколько нужно муки ржаной, пшеничной, из твердых сортов, для производства спирта, для промышленной переработки, крахмала и т.д., сколько на семенные цели, корма. Но если мы производим 9,6 млн тонн, а не 16, то и зерна надо ровно на 7 млн тонн меньше. А кто спланирует, какие нужны посевные площади под зерновые, какие культуры нужно посеять и т.д.?
У нас в стране отсутствует государственная политика в этой сфере. Да, все предприятия частные, и управлять ими не надо, к ним не лезут – и слава богу. Но координировать деятельность, проводить государственную тарифную, посевную политику нужно.
А знаете, какое среднее производство зерна в России было в уже загибающемся СССР? 104 млн тонн в последнюю пятилетку! Это потому, что посевные площади со времен Хрущева составляли 70 млн га. А сейчас мы сеем только 43 млн га. Зайдите на поля – там лес вырос, ввести их в севооборот очень сложно. Про урожайность я уже не говорю – здесь вообще игра цифр: можно засеять больше, а показав меньшую площадь, таким образом «повысить» урожайность.
У нас нечем сеять и убирать, потому что ничего не осталось от машиннотракторного парка. Да, есть богатые агрохолдинги, хозяйства, у них имеется импортная техника, на поля вносится достаточно удобрений, соблюдаются технологии выращивания культур. Но в масштабе России это единицы. Если взять другие хозяйства – там уже работать некому, все уехали или поспивались. А мы собираемся при таком положении дел кормить весь мир.
– Аркадий Иосифович, вот уже в течение нескольких лет постепенно снижается качество хлеба. Люди жалуются, что он быстро портится, плесневеет, стал невкусным. В чем причина?
– Качество хлеба на 99 процентов зависит от муки. Гарантированно могу сказать, что те 9,6 млн тонн произведены на предприятиях, которые регулярно отчитываются перед органами госстатистики, входят в наш союз и не могут выработать плохую муку. Потому что они обеспечены высокотехнологичным оборудованием.
На хороших мельницах выход муки составляет 70–80%, из одной тонны зерна производят 700–800 кг муки, причем разной. Современные мельницы могут делать 100 сортов муки. Но это дорогие мельницы с высокотехнологичным оборудованием. А вот еще примерно 6,5 тонн муки делают неучтенные мельницы, о которых я говорил раньше, у них нет современного оборудования. Кроме того, они покупают дешевое зерно – хорошее всегда дорогое. Поэтому они производят муку из фуражного зерна. Есть предприятия, которые превратили это производство в недобросовестный бизнес: набивают мешки низкосортной мукой и под известными брендами продают. Никто за этим не следит, а хлебопеки покупают, порой даже не зная, что.
Вот отсюда и берется низкое качество хлеба, потому что хлебопеки в конкурентной борьбе покупают некачественную муку. А она может быть разная, в том числе зараженная картофельной болезнью, потому что ею было заражено зерно. На индустриальных мукомольных заводах есть оборудование, которое уничтожает картофельную болезнь, а на неучтенных мельницах такого оборудования нет.
Качество хлеба должно стать заботой государства. Вот, например, весь мир витаминизирует муку. При советской власти муку тоже витаминизировали. Тогда понимали, что больше всего человек ест хлеба. И поэтому мукомолы витаминизировали муку. А мы уже 10 лет бьемся, куда только не посылали письма с предложением создать программу по витаминизации муки, но никакой поддержки не получили. Хотя в более бедных странах – Казахстане, Узбекистане, Таджикистане такая программа действует, а у нас нет, хотя это стоит копейки.
Далее, если мы хотим, чтобы людей не травили плохой мукой, то необходимо принять технический регламент. Недавно такой регламент для Таможенного союза был принят, но он распространяется только на предприятия, перерабатывающие сырье животного происхождения. Мы поставили вопрос, чтобы этот технический регламент распространили на мукомольную промышленность, нас все поддерживают – Министерство сельского хозяйства РФ, Госдума, но в Министерстве экономического развития говорят: проблема есть, но регламент только принят, и не хотелось бы через столь короткое время вносить в него поправки.
Сейчас государство разработало программу «Развитие мукомольно-крупяной промышленности на 2013–2020 годы». Но, на мой взгляд, это холостой выстрел, потому что такие программы разрабатываются по-другому. В советские годы была государственная программа «О развитии мукомольной и крупяной промышленности». Были вложены деньги в производство оборудования для мукомольной промышленности по западным лицензиям и образцам. И за несколько лет нам удалось оснастить современным оборудованием всю мукомольную промышленность СССР. Если бы мы тогда этого не сделали, у нас никакой мукомольной промышленности сейчас не было бы вообще.
Нынешняя программа ничего подобного не предполагает, она лишь определяет индекс развития отрасли, а государство будет субсидировать кредиты для этого развития. Какие кредиты, если рентабельность предприятий мукомольной промышленности, даже по данным Росстата, составляет 3%, а реально они убыточны? Все они живут за счет непрофильного дополнительного бизнеса. Попасть с расфасованной мукой в сетевой бизнес невозможно, обдерут как липку, а оптовая продажа муки нерентабельна.
А что касается индекса развития отрасли, то государство в этой программе поставило цель: к 2020 году довести производство муки до 10,5 млн тонн. Так мы сейчас 16 млн тонн производим, к чему нам стремиться? Эта программа свидетельствует о том, что все делается для галочки.
Беседу вела Вера Зелинская
Источник: журнал «Аграрное обозрение», №6, 2013 год
Вперёд – к ветряным мельницам?
- Просмотров: 12412
