Председатель комитета Торгово-промышленной палаты России по развитию
агропромышленного комплекса, председатель Ассоциации отраслевых союзов
АПК – АССАГРОС, председатель наблюдательного совета группы компаний
«Белая Дача» Виктор Семёнов отвечает на вопросы «АО». 
Виктор Александрович Семёнов, основатель группы компаний «Белая Дача».
Родился в деревне Ново-Курьяново Московской области 14 января 1958 г.
Выпускник Тимирязевской сельхозакадемии по специальности «ученый-агроном». В 1980 году по распределению пришел работать в подмосковный совхоз «Белая Дача». Через восемь лет возглавил это предприятие, совершив с группой единомышленников управленческую и научно-техническую революцию в отдельно взятом хозяйстве. Под его руководством совхоз стал агрофирмой «Белая Дача», которая до сих пор является лидером по разработке и внедрению новейших технологий в области производства продовольствия, готовых к употреблению свежих салатов и овощных смесей, ландшафтного озеленения, а также является крупнейшим девелопером в Московской области.
С 1998 по 1999 г. – министр сельского хозяйства России.
С 1999 по 2011 г.– депутат Государственной думы третьего, четвертого и пятого созывов.
В 2000 году создал и возглавил Ассоциацию отраслевых союзов АПК (АССАГРОС).
Председатель комитета Торгово-промышленной палаты РФ по развитию АПК.
Заслуженный работник сельского хозяйства Российской Федерации.
– Виктор Александрович! Впервые за долгие годы среди ваших регалий нет депутата Госдумы. Уж и не знаю, поздравлять вас или сочувствовать…
– Поздравляйте, поздравляйте!
– Вероятно, у вас освободилось какое-то время, на что вы его решили использовать? Чем сейчас занимаетесь?
– Во-первых, за мной осталась та основная общественная нагрузка, которая была и при депутатстве. Я являюсь председателем комитета Торгово-промышленной палаты России по развитию агропромышленного комплекса и руковожу Ассоциацией отраслевых союзов АПК – АССАГРОС. С помощью этих организаций мы осуществляем консолидацию бизнес-сообщества для его взаимодействия с властью для гармонизации агропродовольственного рынка.
Ну а кроме того, я вернулся на свою родную «Белую Дачу», меня вновь избрали председателем наблюдательного совета. Здесь я занимаюсь инвестиционными проектами и благотворительными, социальными программами.
– Что сегодня собой представляет «Белая Дача» с производственной точки зрения?
– Мы полностью модернизировали производство, поменяли стратегию развития компании. Это было связано и с тенденциями на рынке, и со спецификой самой «Белой Дачи», которая когда-то была подмосковным тепличным хозяйством, а сегодня она оказалась практически внутри мегаполиса, где продолжать заниматься традиционным сельским хозяйством, мягко говоря, неправильно.
Сегодня группа компаний «Белая Дача» работает по трем основным направлениям – девелоперские проекты, цветоводство и озеленение, производство готовых к употреблению свежих салатов и овощей.
Что касается последнего вида деятельности – сельскохозяйственного, то на «Белой Даче» работает современный завод по переработке, а всю сырьевую базу мы вывели в экологические чистые районы…
– У вас в этих районах филиалы?
– Большую часть производства сырья мы отдали на аутсорсинг. Поначалу мы создавали свои производства, но скоро поняли, что сами не успеем за собственными потребностями. Теперь огромное количество фермеров производят для нас сельхозпродукцию. А мы сделали ставку на полностью готовый к употреблению продукт. Это более наукоемкий товар с совершенно другой добавленной стоимостью. Это прежде всего готовые салатные смеси – никто в России такого ассортимента, как мы, предложить не может. У нас только зеленых салатов 15 наименований! А всего мы на рынок поставляем 150 салатных и овощных смесей. Тут и капуста, и морковка, и свекла – весь овощной ряд, и всё чищенное, помытое. Мы даже отварные овощи поставляем, тот же винегрет, чтобы хозяйки не пачкали руки. Свекольное спагетти изготавливаем, которое вы в домашних условиях при всем желании просто не сможете сделать, чтоб оно и сладкое было, и хрустящее, и ароматное.
– Первый раз слышу про свекольное спагетти.
– Это такая тонко нарезанная свеколочка, которую дома нужно только залить маслицем, и она готова. Вы ее сами не сможете сделать, потому что мы ее готовим в специальной термической пленке под давлением – секрета никакого нет, но нужно особое оборудование. Ну, и свекла должна быть, конечно, высшего качества, которую для нас выращивают фермеры. Как и морковку, и всё остальное. Ежегодный рост производства компании «Белая Дача-Тейдинг» – 25–30%, а в кризисном 2010-м рост составил 83%! При таких темпах мы просто не можем сами себя обеспечить сырьем.
– То есть вы заключаете договоры с другими хозяйствами…
– Да, и фермеры под нашим контролем, иногда даже из наших семян, и уж точно только те сорта, которые нам нужны, производят нам сырье. Мы полностью контролируем технологию выращивания культур. Вчерашние агрономы «Белой Дачи» сегодня работают консультантами наших поставщиков в разных регионах России и мира.
– И сколько производителей работает на вас, в каких регионах?
– Их около ста, они находятся в Подмосковье и дальше на юг – в Липецке, Ростове, Краснодаре. А вот южнее Краснодара идти некуда. Но у нас есть некоторые сорта салатов, которые нам нужны круглогодично, но выращивать их зимой в закрытом грунте даже в Краснодаре нерентабельно. А без теплиц там салаты выращивать круглогодично нереально. Поэтому с декабря по февраль мы некоторые салаты производим на фермах юга Испании. Часть продукции везем из Италии. А с марта салаты начинают поступать с Кубани. Раньше контактировали с Крымом, но с Украиной в последнее время что-то тяжело стало работать, поэтому мы пока эту деятельность приостановили, но, уверен, мы туда еще вернемся. Сейчас ведем переговоры с Абхазией, и возможно, абхазские аграрии помогут нам подменить испанских земледельцев.
– Говоря о своих российских поставщиках, вы всякий раз использовали слово «фермеры». Они действительно именно фермеры?
– Как правило, именно фермеры. Почему? Во-первых, нам с ними легче работать, у них проще организация труда. Хотя есть такие фермеры, которые любой колхоз по объемам производства за пояс заткнут. А во-вторых, многофункциональные хозяйства – вчерашние совхозы-колхозы, нынешние ЗАО и прочие – очень часто не выдерживают темпа работы с нами. Представьте себе, что такое выращивать салат. Это не просто вырастить капусту – посадил, всё лето поливал, осенью убрал. Салат, начиная с мая, нужно сажать почти каждый день. А потом каждый день ты должен его убирать. И у нас с поставщиками договор не просто о том, что в месяц нужно сдать столько-то продукции, разом пригнал тридцать машин и всё. Нет, каждый день – машина. Нет ни суббот, ни воскресений. Праздников тоже нет, у нас никогда не останавливается производство. Это настолько тяжелый и ответственный труд, что крупные хозяйства, у которых и коровы, и свиньи, и много чего еще, не справляются с задачей, у них другой темп принятия решений. И хотя работать с нами выгодно, они не могут. А фермеры, многие из которых работают только на нас, с задачей справляются успешнее.
– С овощами всё более или менее понятно. Давайте теперь поговорим о картофеле. С ним в России всё ужасно. Мы производим его в два раза больше, чем нужно по медицинской норме потребления на каждого жителя, но почти весь этот картофель выращивается в хозяйствах населения, то есть по самой примитивной технологии, и при этом мы еще его импортируем – из Израиля, Египта, Финляндии. Почему мы картошку-то не научились сами выращивать в промышленных масштабах, так чтоб на всю страну хватило?
– Сейчас нарождается новый, современный производитель картофеля, я это вижу и в Брянской области, и в Липецкой, и в Самарской. Там применяются новейшие технологии. Но всё это идет очень медленно, и в масштабах страны процесс пока малозаметен. Потому что картофелем кто-то должен заниматься со стороны государства. Заниматься предметно, в том числе обеспечением высокоэффективным парком техники для возделывания этой культуры, потому что она очень трудоемка. Чтобы перевести ее на индустриальную основу, нужны огромные вложения. А куда сегодня государство дает деньги? В свиноводство, в птицеводство много давало, начало давать в молоко. Пообещали давать в КРС и даже чуть-чуть дали. А кто что дал картофелеводам? Помогло ли государство с оснащением картофельных производств? Выделило ли деньги нашим КБ для разработки собственного оборудования для выращивания картофеля? Кто этим занимается?
Более того, тот, кто начнет что-то делать, не дожидаясь помощи государства, будет за это наказан. Посмотрите, что у нас происходит с землей – это уже более широкий вопрос, чем просто картофель. У нас ведь до сих пор нет такого правила, которое существует во всех цивилизованных странах, когда договор аренды земли заключается не менее чем на 9 лет, как в Европе. А у нас найдите, чтоб арендный договор был больше, чем на три года! Как можно работать в таких условиях? Да если просто навоз вложить в эту землю, он работать восемь лет будет. Минеральные удобрения работают до 5–7 лет. А договор об аренде земли – на три года максимум. И все нормально на это смотрят. Я в Думе предлагал ввести норму, что аренда земли не может быть меньше, чем на 9 лет. Мне отвечали: у нас в законе записано, что этот вопрос решают регионы – в Дагестане одна ситуация, в Брянской области другая, на Колыме третья. Нельзя же всех под одну гребенку. С одной стороны, это правильное возражение. Но почему ни один регион не ввел такого правила по аренде земли? Кому выгодны краткосрочные договоры? Спекулянтам! Посмотрите: картофель – это огромные вложения в землю, вы должны ее сделать бархатной! Ни одного сорнячка не должно быть, если вы хотите получить эффект. А для этого три-четыре года пахать надо на этой земле. И как только вы всё это сделаете, и увидят, что у вас всё растет, вам говорят – иди отсюда. Сколько таких случаев! Ко мне люди обращаются, говорят: как только навели порядок на земле, нас гонят с земли. Кто будет вкладывать в землю в таких условиях? Никто! Вложениями в землю сегодня занимаются только энтузиасты-одиночки. А всей системой заправляют спекулянты, которые скупили землю по дешевке, не собираются на ней работать и вкладывать в нее, ждут случая впарить эту землю кому-нибудь на год-два-три, чтобы этот кто-нибудь землю облагородил, и так далее. Короче говоря, государство создало великолепные условия для паразитирующих рантье, а у того, кто работает на земле, никаких условий нет.
В то же время мировой опыт изобилует решением подобной ситуации. Как, например, в Индии дали толчок развитию сельского хозяйства? Там не так давно вся аграрная экономика состояла из личных подсобных хозяйств и была явная проблема недоедания значительной массы населения… И что они сделали 20 лет назад? Они назвали это «зеленой революцией». Они в каждом районе за счет государства создали консалтинговые центры и через них принесли в рядовые хозяйства передовые технологии и семена. Семена – это основа всего. У них такой же ужас, как у нас в картофелеводстве, был по всему – и по зерну, и по рису. Крестьянам дали нормальные семена, и только благодаря этому результат стал в разы лучше. Но это была государственная программа!
У меня мама – энтузиаст выращивания картошки. Так она год в себя прийти не могла, когда узнала, сколько я заплатил за семенной картофель. А я на семь соток купил суперэлиту за две тысячи долларов. Но зато уже восемь лет у меня великолепный вкусный картофель. Теперь я каждый год чуть-чуть докупаю семенной материал, уже не суперэлиту, а элиту, обновляю сорта, и мои затраты окупились. В нашей семье мы едим только свой картофель, и у нас это реальное лакомство. Мы его не так часто едим по диетическим соображениям, но это вкуснейший продукт!
Вот примерно то же самое должно сделать наше государство, если хочет видеть эффективное производство картофеля.
– Я слышал, вы в последнее время по линии ТПП России и АССАГРОС активно продвигаете идею создания оптовых продовольственных рынков. Нельзя ли об этом поподробнее?
– Сегодня в России нет ни одного цивилизованного оптового продовольственного рынка. А между тем, скажем, в Подмосковье должны быть два-три таких рынка, где будут продаваться в первую очередь быстро портящиеся товары – овощи и фрукты, молочные и мясные продукты, рыба.
– Что-то типа биржи?
– Речь идет об огромной торговой площадке, где будет встречаться огромное количество оптовых продавцов с оптовыми покупателями. Продавцы будут арендовать на этой площадке холодильники и склады и предлагать товар покупателям. И хотя продавцы там должны быть крупными, это не значит, что производители продукции не могут быть мелкими. Наоборот, такие рынки – хороший мотиватор для кооперации мелких производителей. Сегодня мелкий производитель даже теоретически не имеет возможности выйти со своей продукцией в торговые сети. Он не интересен сетям, он не может обеспечить цепочку регулярных поставок стандартизированных молочных продуктов или, к примеру, яблок. А объединившись в кооператив и придя на оптовый продовольственный рынок, мелкие производители уже смогут кое-что предложить. И на этот же рынок придет торговая сеть и, пройдясь по торговым рядам и сравнив продукт, сможет взять продукцию, в том числе того или иного кооператива. На тот же рынок будут приходить мелкие магазины, рестораны, общепит, для них это супервыгодно. Разумеется, все расчеты только безналичные, работает инспекция качества и всё прочее.
Сегодня у нас ничего подобного нет! Есть постсоветские плодоовощные базы, холодильники, но это все – разрозненные звенья.
А мы говорим о цивилизованных торговых площадках. Представьте себе триста гектаров, застроенных складами! Триста гектаров – целые города! Вы туда въезжаете и видите улицу Мясную №1, улицу Мясную №2, улицу Мясную №3, потом улицу Рыбную, Сырную, на которых сотни продавцов, и всё продается даже не ящиками, а полеттами или машинами. Вот что нужно!
– И в каком состоянии находится эта идея?
– Идея находится в парадоксальном состоянии. Сегодня нас слышат в правительстве Москвы и Московской области, там понимают, что такие рынки нужны. Зарубежные партнеры, которые на Западе давным-давно создали подобные структуры и не понимают, как мы до сих пор без них живем, готовы к нам прийти и помочь создать нечто аналогичное. Более того, некоторые европейские инвесторы готовы рассмотреть вопрос сотрудничества. Короче, все вроде бы «за», и рынок созрел, но больше ничего не делается. Должна быть государева воля, некий стартовый свисток, а его пока нет. А без государственной воли даже на Западе такие проекты не осуществляются. Потому что их окупаемость – лет 25, так что быстро заработать на этом деле не получится. Государство должно создать инфраструктуру, на базе которой начнет развиваться бизнес. Так что рядовыми чиновниками проблема воспринимается положительно, а большими чиновниками пока не поддержана.
– Как вы оцениваете реализацию нашумевшего в свое время закона о торговле?
– Этот закон дал положительный импульс к становлению более цивилизованных отношений между производителями и торговлей, но пока, к сожалению, не более того. Хорошо сработал этот закон по возврату денежных средств из торговых сетей поставщикам. Платить стали лучше, особенно за быстро портящийся товар. Что касается цены входа, бонусов и так далее, к сожалению, некоторые сети продолжают искать возможность обойти закон, навязать дополнительные услуги в виде «добровольных» дополнительных соглашений. На днях мы будем встречаться с руководством ФАС по состоянию конкуренции в России вообще и применительно к этому закону в частности. Противоядий монополизму, особенно подспудному, пока не найдено. Но считаю, что все равно закон о торговле – это хорошо, бизнес-сообществу надо продолжать прикладывать консолидированные усилия по реализации этого закона. Каждому конкретному производителю выяснять отношения с сетями невозможно, слишком неравны силы, а ассоциации должны это делать. «Союзмолоко» пытается выстраивать отношения с торговлей, другим тоже надо двигаться в том же направлении. А следующим этапом может быть создание и принятие Кодекса добросовестных практик. В свое время на этом кодексе настаивали сетевики, дабы избежать принятия специального закона. Мы говорили, что сначала – закон, затем – кодекс. Мы – и аграрный комитет ТПП РФ, и АССАГРОС – считаем, что теперь, в дополнение к закону о торговле, этот кодекс, определяющий взаимоотношения между поставщиками и торговлей, нужно создавать и оттачивать общими усилиями. Кодекс нужен, потому что всё в законе прописать, во-первых, нельзя, а во-вторых, и не нужно.
– Скоро Россия вступит в ВТО. Каково ваше личное предощущение, что нас ждет?
– Нас ждут испытания, однозначно. Будут вызовы, иногда непредсказуемые. Но я бы не сказал, что ситуация убийственная. Мы должны принять эти вызовы в надежде на то, что государственные структуры, приняв явно несвоевременное решение о вступлении России в ВТО, не будут прятаться, а вместе с бизнесом попытаются преодолеть возникающие барьеры. Заявления высших чиновников дают надежду на то, что вроде бы государство готово к поддержке, ручному управлению хотя бы на первый период особенно чувствительных секторов экономики.
Я думаю, за птицеводов переживать не надо, они отобьются. Свиноводов, у которых существенно снижается импортная пошлина, тоже обещают поддержать, будем на это надеяться. Молочников волнует не столько ВТО, сколько Белоруссия. Но все эти вопросы решаемы. Очень остро стоит вопрос по рису и сельхозтехнике, и его еще предстоит как-то решить.
Обидно, конечно, что сейчас будут выделяться деньги – если они, конечно, будут выделяться, как обещает правительство – не на поддержку сельского хозяйства, а, по сути, на смягчение импортных ударов. Деньги налогоплательщиков будут тратиться на то, на что могли бы не тратиться, будь мы умнее.
Особую тревогу вызывает та брешь, которая обнаружилась в документах по ВТО, касающихся готовых мясных изделий. Выяснилось, что мы практически обнуляем таможенную пошлину на все импортные колбасы. Получается, что мы полностью открыли этот сегмент рынка. А зачем, спрашивается? Это же продукт с высокой добавленной стоимостью. И мы даем возможность его завозить к нам в огромных количествах. При этом у нас в России процесс производства колбас контролируется весьма жестко, а процесс реализации – не очень, потому что торговую инспекцию убили, а Роспотребнадзор по сути проверяет только наездами – у них лимит проверок. На Западе всё наоборот – сам процесс производства регламентирован не слишком сильно, но очень жестко регламентирован контроль продажи продукта и его качества на прилавке. Теперь, если мы открываем наш рынок для западных мясных изделий, получается, что производство на Западе мы не контролируем, и они особо не контролируют, и у нас торговлю тоже практически никто не контролирует.
Мы же всё это уже проходили. Мы помним, как на восточных границах Польши создавались специальные мясные производства, на которых делали якобы «докторскую» колбасу, «одесскую». Поляки знали, что всё это идет только на Россию, и закрывали глаза на то, из чего эти колбасы делаются, как они делаются, лишь бы только их не везли в Европу, а в Россию везите, чего хотите. А колбаса была хорошо упакована, с маркетингом тоже всё было в порядке. А что внутри этой колбасы? Она розовая на срезе. И десять дней пройдет, она все равно розовая. Но есть ли там мясо? А если есть, то какое?
Зачем же мы теперь наступаем на те же грабли? Есть информация, что вдоль границы с Россией в Прибалтике уже строятся мясоперерабатывающие заводы для поставок исключительно в нашу страну. Как господин Онищенко будет контролировать все эти потоки колбас, которые хлынут к нам? Не говоря уже о том, что мы просто загубим собственную мясопереработку.
– Но если мы загубим нашу мясопереработку, мы и животноводство убьем.
– Ну почему же, мы можем туда отправлять мясо, а оттуда везти колбасу. Смешно! В очередной раз мы станем чьим-то сырьевым придатком. И это притом что сейчас на рынке 96 процентов колбасных изделий отечественного производства. Зачем мы хотим всё это уничтожить?
– Действительно, зачем?
– Никто не знает. И мы сегодня требуем расследования этого вопроса. Сначала всё в тайне сделали, а пострадали национальные интересы.
– «Мы» – это кто?
– Мясной союз России, комитет ТПП России по развитию АПК, АССАГРОС отправили письма в правительство с требованием расследования всех этих вопросов.
– Вы упомянули, что вступление России в ВТО несвоевременно. Как вы думаете, зачем мы все-таки туда идем?
– Я думаю, что это результат лоббирования сырьевиков, в первую очередь нефтяников, металлургов, поставщиков минеральных удобрений – для них членство России в ВТО супервыгодно, они получат миллиарды долларов.
Конечно, в принципе вступать в ВТО надо. Я считаю, что мы достаточно сильная держава, чтобы быть членом любого международного клуба и при этом не пострадать. Но при условии, что среди нас не будет провокаторов, предателей и коррупционеров, которые готовы распродать страну.
– И последний вопрос. Опять заговорили про ГМО, но вроде как в положительном ракурсе, мол, давайте и мы будем выращивать пшеницу, горох, рис по генно-модифицированным рецептам.
– ГМО – это глобальный эксперимент, и когда-то будут найдены правила, по которым будет производиться недорогая и качественная продукция. Но это произойдет не скоро. Россия имеет огромный продовольственный потенциал, позволяющий накормить себя и других по проверенным, традиционным технологиям. Надо, безусловно, активно изучать эту сферу, но при этом не делать из населения страны подопытных кроликов. Пожалуй, в сегодняшнем мире это может себе позволить только Россия. И это наш шанс. Если через десятилетия будут созданы качественные ГМО-продукты, мы, держа руку на пульсе этого процесса, присоединимся к нему. Если эксперимент не удастся, мы сможем предложить всему миру гарантированно качественный продукт, и покупатель готов будет заплатить за него достойную цену.
Сегодня открывать двери в производство для этих технологий – очень большой риск с непредсказуемыми экологическими последствиями. Наоборот, надо закрыть ввоз ГМО-продуктов в Россию, так как они являют собой яркий пример недобросовестной конкуренции.
Беседу вел Антон Разумовский
Источник: журнал «Аграрное обозрение», №2, 2012 год
Кто приговорил отечественную колбасу? Виктор Семёнов требует расследования по обстоятельствам сдачи мясного рынка при вступлении России в ВТО
- Просмотров: 10633
