Закупочные
цены на молоко в Алтайском крае ведут себя, как температура
лихорадочного больного: прошлой осенью они резко пошли вверх, поднявшись
до невиданного прежде местными крестьянами уровня в 20 рублей за литр, а
с апреля так же резко устремились в обратном направлении. И очевидно,
это не сезонные колебания в рубль-полтора, а кое-что серьезнее. Вот
только что – объяснить пока никто не берется, одни догадки. 
– К нам в деревню приезжают три приемщика из разных районов края, и все с 1 мая платили нам по 15 рублей за литр, – рассказывает Антонина Егорова, заместитель главы Ивановского сельсовета Курьинского района. – С начала лета цена опустилась до 11 рублей, говорят, будет еще хуже – по девять-десять. Если это действительно так, осенью люди будут сбывать коров. А для нас это катастрофа. На нашем единственном предприятии, ООО «Колхоз имени Сталина», семь месяцев не платят зарплату. Люди уволились оттуда и живут только за счет молока, молодые семьи по десять коров держат.
Если не копаться в первопричинах, то нынешняя ситуация с ценами на молоко в регионе – результат засушливого лета 2012 года. Цены на корма взлетели, держать молочную скотину стало не просто невыгодно, но уже неподъемно: чтобы прокормить корову одну зиму, на сено требовалось не меньше 20 тысяч рублей, а скупщики предлагали за литр молока восемь-десять рублей максимум.
Животноводческие хозяйства начали отправлять свои молочные стада под нож, массово избавляться от коров стали и на личных подворьях. За год, к осени 2013 года, поголовье крупного рогатого скота в крае уменьшилось на 25 тысяч голов, а производство товарного молока сократилось на 1,2 млн тонн, или на 10 процентов от всех объемов, идущих в переработку. К марту 2014-го Алтайкрайстат выдал новые печальные цифры: молочное стадо за год сократилось больше чем на 100 тысяч голов.
Дефицит сырья очень скоро ощутили перерабатывающие предприятия, особенно небольшие маслосырзаводы в сельских районах. Вскоре и крупные игроки молочного рынка заявили о нехватке сырого молока для переработки. Производство местных сыров в крае за прошлый год упало почти на 15 процентов. Кстати сказать, в Алтайском крае совсем немного сельхозпредприятий, занимающихся молочным животноводством, львиную долю сырого молока переработчикам дают именно личные подсобные хозяйства.
В условиях дефицита закупочные цены на молоко сначала медленно и неохотно поползли вверх, а затем уже просто взлетели, достигнув к зиме «исторического максимума»: заводы закупали сырье по 22–23 рубля за литр, в селах меньше 20 рублей за литр скупщики не давали. Более того, у крестьян в кои-то веки появился выбор, кому и почем сдавать молоко. Из-за дефицита к одному монопольному приемщику добавилось по два-три конкурента, а в некоторых селах и больше – скупщики стали приезжать и из соседних районов, и из соседних Новосибирской и Кемеровской областей, и из Казахстана…
Правда, к этому времени в отдельных деревнях скупать молоко стало уже почти не у кого: кое-где от стада в 200–250 голов осталось в лучшем случае 30–40.
Снижения цен предсказуемо ожидали к лету, «сезону большого молока». Так бывает каждый год, с мая, когда коровы отправляются на пастбища. Назывались осторожные прогнозные цифры: до 16–17 рублей за литр. Но жизнь, как водится, опять «опередила мечту». В селах Курьинского района Алтайского края уже в первых числах апреля стали принимать молоко на рубль дешевле, по 19 рублей, к середине апреля – уже по 17, с 1 мая – по 15 рублей за литр, а с июля в некоторых районах края литр молока стоит уже 10 рублей. Та же история и в других районах: с большей или меньшей стремительностью, но цены «отыгрывают» назад, снижаясь где по рублю, где по два за неделю-две. Если такие темпы сохранятся, то скотину в ЛПХ опять будут пускать под нож. Цены на корма, топливо, электроэнергию и все прочее тоже все это время на месте не стояли, а просто, без скачков, росли.
Почему закупочные цены на молоко начали вдруг падать так рано и так обвально, алтайские крестьяне понять не могут. Больше всего ситуация похожа на сговор заводов-переработчиков, говорят они.
– У нас на Алтае несколько крупных молокоперерабатывающих предприятий, которые теоретически должны конкурировать между собой. Но оказывается, что все они в один день снизили закупочную цену на молоко до 17 рублей за литр. Значит, их действия были согласованы? Но Алтайская антимонопольная комиссия предпочитает не вмешиваться в эту ситуацию, – говорит журналист курьинской районной газеты «Патриот Алтая» Владимир Турулин.
Люди считают эту ситуацию несправедливой и, конечно, не могут с ней примириться. Но и что делать, они тоже не знают.
– Причина одна – кому-то деньги нужны. А где их взять? Конечно же у крестьянина! – возмущается Людмила Фокина, учительница на пенсии из Белоглазова Шипуновского района. – Я покупаю молоко на соседней улице по 15 рублей за литр. Закупочная цена 8– 10 рублей, и не факт, что она еще не упадет.
Предложения объединиться и не сдавать молоко по бросовым ценам раздаются довольно часто, но они не поддерживаются. «Штрейкбрехеры!» – «Сами вы штрейкбрехеры! У меня кредиты, у Наташки дети каждый день есть просят, Андреичу в больницу в Барнаул ехать, билет на что-то покупать надо». Примерно такие разговоры регулярно ведутся по утрам у машин-молоковозок.
В нескольких районах люди собирали подписи под обращениями в управление Федеральной антимонопольной службы и к президенту.
– Мы тесно контактируем с переработчиками, они сами не поймут, в чем дело. Сырья не хватает, но при этом «спроса нет, склады забиты сыром», и такой ответ у них уже много лет, – говорит Валерий Деккерт, председатель объединения «Алтайсоюзмолоко». – Этот рынок никто не регулирует, никто на него не влияет; торговые сети обнаглели – за весну цена на литр сырого молока упала на четыре рубля, а в магазинах края самый дешевый пакет молока жирностью 2,5 процента стоит около 40 рублей, и цены растут. Если это политический вопрос, то почему он в одну сторону только решается, почему все это делается за счет крестьян?
Ситуация с ценами на молоко в алтайских селах сегодня – главная тема для словесных баталий, она перебивает даже Украину и Крым. На орехи достается всем. Переработчикам, которые, по слухам, решают проблему дефицита и дороговизны сырья импортным сухим молоком и пальмовым маслом. ВТО и Таможенному союзу, из-за которых на российском рынке в разы прибавилось дешевого белорусского молока. И, разумеется, властям всех уровней, которые все это допустили и которые пока отмалчиваются, никак не комментируя стремительное ценовое пике.
По словам Сергея Серова, председателя комитета по аграрной политике и природопользованию Алтайского краевого законодательного собрания, ЛПХ производят более половины продукции животноводства в регионе. Такое положение дел в Алтайском крае сохраняется больше двадцати лет – с девяностых, когда крестьяне выживали за счет своих подсобных хозяйств. Сейчас корова в деревенском дворе скорее редкость, свиней держать невыгодно – выгодней купить мясо. Многие люди в деревне уже не поднимаются с петухами на утреннюю дойку, не работают летом на сенокосах, не проводят по несколько часов в день за тяжелой работой по хозяйству. Делать в деревне стало нечего, люди уезжают в город и в районные центры. Крестьянский труд уже не может прокормить деревню – а больше деревне нечем себя прокормить. И если ей не помочь, она просто умрет от голода.
– Деревенская жизнь всегда основывалась на земле, на, извините меня, навозе, на скотине, все держали коров, свиней, кур помногу. А сейчас молодежь не заставишь в шесть утра встать, чтобы подоить корову, это уже, знаете ли, должно быть волевое усилие. Кроме того, корма очень дорогие: получается, на корма тратишь больше, чем выручаешь на молоке. Ничего хорошего я здесь не вижу. У нас сейчас на деревню одно стадо в 20, что ли, коров, а были сотни и сотни, – вздыхает Николай Фаддеенков, известный в Сибири селекционер-виноградарь и философ из алтайского села Сростки. – Я с неприятным чувством слушал слова Медведева о том, что людям надо готовиться переезжать на другое место, искать работу, что оставлять по одной школе и больнице на район считается экономически оправданным... У нас и так загубили столько деревень, а ведь Россия-то не в Москве, настоящая Россия распределена по каждой клеточке нашей провинции. А я все-таки переживаю за настоящую страну, за людей, в которых еще остались следы порядочности, чести, доброты, которыми в столице-то уже даже и не пахнет, правильно?
Лариса Хомайко, Алтайский край
Источник: журнал «Аграрное обозрение», №4, 2014 год
Гадание на молоке. Больше всего ценовая ситуация похожа на сговор заводов-переработчиков
- Просмотров: 5535
