Пашня всё больше становится стратегическим ресурсом, подобно нефти

Продовольственный кризис вполне может оказаться страшнее и гибельнее экономического, и многие компании уже принимают свои меры

В 1974 году на Всемирной конференции по продовольствию мир планировал покончить с голодом за 10 лет.
Сейчас число голодающих, по данным ООН, составляет 840 млн, это число в ближайшее время может вырасти ещё на 100 млн.

И если об этой угрозе сейчас говорят меньше, чем ещё год назад, то только потому, что мировой экономический кризис отодвинул её в тень, где она и затаилась, созревая и набираясь сил. Не видеть этого было бы опасным само-обманом. «Я могу назвать то, в чём весь мир нуждается, невзирая на кризис. Это, конечно, продовольствие», – справедливо заметил в интервью ведущей филиппинской деловой газете
BusinessWorld министр торговли страны Питер Фавила.
Между тем последняя по времени попытка найти согласованное и системное решение – прошедший в июне 2008 года в Риме пятидневный саммит ООН по продовольствию – по общему признанию, закончился провалом. Тому есть немало причин, среди которых можно назвать и рост численности населения планеты, и технологическую отсталость некоторых сельскохозяйственных регионов и стран, и государственный эгоизм, и спекулятивные интересы, и увеличение спроса, например, на растительное сырьё в связи с развитием сегмента биотоплива. Всё представляется настолько сложным, а мировые институты действуют настолько неторопливо, что перед лицом всё более насущной проблемы некоторые государства начали действовать самостоятельно.

Стратегический ресурс
Таким ресурсом, едва ли не как нефть, всё больше становится пахотная земля. Понятно, что страны, бедные пашней, но не испытывающие недостатка в финансовых средствах, охотно оплачивают ими доступ к земельным богатствам других. Чаще всего – через частный сектор экономики. Причем земли скупают или берут в долгосрочную аренду отнюдь не только сельхозкомпании или производители продовольствия, но и бизнесы совсем иного профиля, для которых инвестиции в землю – ещё и способ диверсификации. «Египет инвестирует средства в Судан, Ливия – в Украину, Саудовская Аравия – в Таиланд, Китай – в Африку, Филиппины и Россию, – говорит Иоахим фон Браун, директор вашингтонского Международного института исследований продовольственной политики. – Все покупают землю, где только можно».
Не далее как в апреле 2009 года стало известно, например, о том, что южнокорейская Hyundai Heavy Industries (судостроение, машиностроение, строительная техника, электрооборудование) примерно за 6,5 млн долларов приобрела в российском Приморье более 60% акций сельскохозяйственного предприятия «Хороль Зерно» (кукуруза на зерно, соя). Компания намерена инвестировать в приобретение 9 млн долларов и к 2012 году увеличить посевные площади с 10 тыс. до 50 тыс. га. Весь урожай планируется реализовывать в Южной Корее. В масштабах России сделка мизерная, но показательная.
Тем более что Южная Корея проявляет незаурядную активность по всему миру. В октябре 2008 года Daewoo Logistics на 99 лет арендовала у правительства Мадагаскара 1,3 млн га плодородных земель, что сопоставимо с половиной территории Бельгии. К 2023 году южнокорейские бизнесмены рассчитывают собирать там не менее 1 млн тонн кукурузы. Это не первое мадагаскарское приобретение Daewoo: у неё есть здесь и пальмовая плантация площадью около 300 тыс. га. За 25 лет компания собирается вложить в Мадагаскар 6 млрд долларов, построив там дороги, школы, больницы и многое другое, создав 45 тыс. рабочих мест. Кстати, это не единственный пример «кукурузной» экспансии Daewoo Logistics. Она уже выращивает эту сельхозкультуру на арендованной совместно с крупнейшим на Корейском полуострове производителем продуктов, компанией Nonghyup Feed, плантации площадью 50 тыс. га в Индонезии. А в этом, 2009 году, вместе с Cheil Jedang Samsung она договорилась с правительством Индонезии об аренде 24 тыс. га на островах Буру и Самба. Здесь компании из Южной Кореи планируют ежегодно получать 30 тыс. тонн кукурузы – в обмен на 50 млн долларов инвестиций в Индонезию.

Земли слишком мало
Еще один крупный игрок – Китай. На его долю приходится 20% населения планеты, но лишь 7% пахотной зем- ли, подверженной, кстати, эрозии, из-за чего, как считают китайские специалисты, производство сельхозпродукции в стране сократится на 40%. Неудивительно, что в последние годы китайские компании заключили в разных странах свыше 30 сделок по аграрному сотрудничеству, в рамках которых в обмен на технологии, обучение местных кадров и создание инфраструктуры получают доступ к земельным ресурсам. Содействие в этой работе оказывает, например, China-Africa Development Fund, государственный инвестфонд с капиталом в 5 млрд долларов, специально созданный в июне 2007 года для помощи китайским компаниям в налаживании сотрудничества с африканскими странами.
Примером решения проблем с продовольствием средствами политики в сочетании с коммерческими интересами может служить заключенный в начале 2008 года договор о сотрудничестве в области сельского хозяйства с Мозамбиком, по которому Пекин должен инвестировать в модернизацию сельского хозяйства этой африканской страны 800 млн долларов, тем самым обеспечив пятикратное увеличение урожая риса. При этом основу рациона местного населения составляют маниока и кукуруза, так что рис, можно не сомневаться, пойдет в Китай.
По данным международной неправительственной организации NGO Grain, в 2008 году китайские компании взяли в аренду и купили за рубежом 2 млн га сельхозугодий. В том числе они арендовали в мае прошлого года 80 тыс. га на российском Дальнем Востоке.

Земли слишком много
Противоположна сложившейся в Китае ситуация с землей в Лаосе: население страны составляет всего 6 млн человек, то есть десятую часть населения Франции, а по площади Лаос меньше Франции лишь вдвое. Неудивительно, что в прошлом году во Вьентьяне побывала делегация из Пекина. Китайцы хотят взять в аренду 1 млн гектаров земли и выращивать на них рис. В том же году в Лаос дважды с интервалом в месяц приезжали премьер и министр иностранных дел Кувейта: богатые арабы просят под рис 200 тыс. га. Наплыв арендаторов объясняется низкими ценами: гектар хорошей земли здесь можно арендовать или купить за 3 – 9 долларов, что намного ниже уровня рынка.
Иногда земля достается иностранным компаниям и вовсе бесплатно. Дело в том, что право заключения земельных сделок в Лаосе имеют все уровни власти, что порождает неразбериху и взяточничество. Правда, в мае 2007 года премьер-министр страны Буасон Буппхаван объявил мораторий на заключение крупных сделок по аренде земли, но этот запрет все дружно проигнорировали.
Свободной земли в стране уже почти нет, поэтому всё чаще случается, что соглашение об аренде заключается на одну площадь, скажем, участок в 20 – 50 тыс. га, а геодезическая съемка показывает, что реально выделенная территория гораздо меньше, так что приходится брать в разных местах маленькие кусочки по 50 – 100 га.
Еще один популярный среди занятых поисками земельных резервов стран адрес – Бразилия. Здесь площадь пригодных для сельского хозяйства земель в 16 раз больше территории Великобритании. На 388 млн га обрабатываемых земель в стране выращивают больше всех сахарного тростника, кофе, сои. На первом месте Бразилия и по производству говядины и мяса птицы.
До недавнего времени большая часть зарубежных инвестиций в здешние угодья шла из частного сектора, но в последние месяцы покупкой бразильской земли все больше интересуются и правительства разных стран.
Например, Саудовская Аравия считает Бразилию одним из наиболее заманчивых вариантов решения своих проблем с продовольствием. В прошлом году в стране побывала крупная делегация из министерства торговли и сельского хозяйства арабского королевства, посетив штат Токантинс, где сейчас сельскохозяйственный бум. Именно там будут располагаться саудовские плантации. Пока же самой большой земельной сделкой в Бразилии считается покупка 100 тыс. га компанией Multigrain, принадлежащей японскому конгломерату Mitsui и торгующей зерном.
Сомнительный курс?
Земля в обмен на инвестиции и технологии, компенсации (как правило, незначительные) местным жителям, лишающимся доступа к привычным участкам, – таков алгоритм захлестнувших мир сделок по сельхозугодьям. И выглядит он безупречно. «Считаю, что аренда земли иностранными компаниями – на пользу местным жителям, – говорит Питер Хартманн, руководитель расположенного в нигерийском городе Ибадан некоммерческого Международного института тропического сельского хозяйства. – Инвесторы из-за рубежа построят дороги, создадут портовую и складскую инфраструктуру, которой смогут пользоваться и местные фермеры и которой им сейчас так не хватает».
Но почему же тогда, например, недавно возглавившие Республику Мадагаскар власти говорят о необходимости отмены соглашения с Daewoo? Его противники напоминают, что жителям острова, бывает, и самим нечего есть из-за засух, и сокрушаются, что, как они считают, на переданных в аренду иностранцам землях граждане к своей пользе трудиться уже не смогут. И такие примеры на самом деле есть: в Танзании передача земель, на которых иностранцы выращивают тростник как сырье для биотоплива, привела к тому, что местные скотоводы лишились средств к существованию – негде стало пасти скот.
Погоня за землей тревожит Жака Диуфа, генерального директора ООН по продовольствию и сельскому хозяйству. «Главная и наиболее важная задача – инвестиции в сельскохозяйственное производство, – считает он. – На эти цели нужно 30 млрд долларов в год. Средства пойдут на помощь 500 млн мелких фермеров, у которых появятся материальные ресурсы, необходимые для выращивания дешевых зерна и других сельхозпродуктов».
Кроме того, Жак Диуф предупреждает о возможности появления новой формы неоколониализма, когда бедные страны будут кормить богатые за счет своего голодного населения. А такая ситуация помимо всего прочего чревата ещё и опасностью обострения социальных противоречий. К сожалению, тревожные симптомы уже есть. Например, население Таиланда очень недовольно тем, что власти страны продают землю богатым зарубежным инвесторам, и протесты нередко приобретают насильственные формы – поджоги построек и вывод из строя сельскохозяйственной техники.
Конечно, на самом деле все или почти все зависит от конкретных условий каждой сделки. Например, рассуждает сотрудник ООН по продовольствию и сельскому хозяйству Пол Мэтью, «инвесторы могут сказать: «Если вы используете наши семена и будете следовать нашим рекомендациям – мы обязуемся купить у вас весь урожай». Это идеальная ситуация для всех сторон. Именно так, кстати, строит работу в Эфиопии немецкий производитель биотоплива Flora Eco Power. Но примеров иного рода, к сожалению, значительно больше. Китайские компании зачастую привозят не только свои семена, технику и агрономов, но и своих крестьян.
По мнению политиков и специалистов, необходим некий кодекс поведения, который в обязательном порядке должен включать гарантии для местных фермеров, права собственности, прозрачные законы и правила. Актуальную позицию России 18 апреля на встрече министров сельского хозяйства стран G8 в Италии изложила министр сельского хозяйства РФ Елена Скрынник. Она подчеркнула необходимость большей скоординированности действий в рамках согласованной стратегии, что позволит повысить прозрачность механизмов ценообразования на сельхозпродукцию, предотвратить финансовые спекуляции на продовольственных рынках, в том числе за счет создания эффективной и управляемой международным сообществом системы мониторинга и даже глобальной системы управления запасами продовольствия. Эта система в перспективе может стать своего рода регулятором мировых продовольственных рынков.