Зерновой рынок Ставрополья в условиях эмбарго

Российский зерновой союз выдвигает предложение о незамедлительной отмене эмбарго на экспорт зерна. Необходимость досрочного снятия запрета обоснована тем, что зерновое эмбарго  при вялом внутреннем спросе не позволяет сельхозпроизводителям реализовать свою продукцию. Стоит ли говорить, что отмена эмбарго выгодна и зернотрейдерам. Напомним, что запрет на вывоз зерна был введен в России в связи с сильной засухой прошлого лета, которая погубила почти треть валового сбора. Запрет был объявлен с 15 августа прошлого года сначала до 31 декабря, а затем продлен до 1 июля текущего года. Эта мера смешала все планы зернотрейдеров, а Россия уступила свои позиции на мировом зерновом рынке.

О том, как зернотрейдерам работается в условиях эмбарго, газете Ставропольский бизнес рассказывает начальник ставропольского отдела дочернего предприятия — голландской компании "Нидера Ханделскомпани Б.В." ЗАО "ВИТАЛМАР АГРО" Алексей Белак.

— Алексей Владиславович, как зерновое эмбарго отразилось на деятельности вашего предприятия?

— Компания с иностранными инвестициями, занимающаяся зерном, рассчитана не только на экспорт, но и на внутренний рынок. По большому счету нам не пришлось перестраиваться. У нас в компании есть отдел, который занимается поставками только на внутренний рынок комбикормовым заводам, птицефабрикам, хлебокомбинатам. Наши основные покупатели в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Выборге, Петрозаводске, Москве и Московской области. Ставропольскую кукурузу мы отправляем в Свердловскую, Пензенскую, Пермскую и Рязанскую области. Было отправлено достаточно большое количество товара, но потом внутренний рынок сдал позиции. Государство сделало интервенционные вливания именно в те регионы, где всегда были платежеспособные предприятия — Санкт-Петербург, Ленинградская область, Москва и  Московская область.

Распределение фуражного зерна из интервенционного фонда по регионам сказалось отрицательно на динамике регионального рынка. Например, если еще в декабре и январе были активные продажи фуражного зерна, то в феврале, марте, когда прошло распределение, они практически остановились. Это второй после введения эмбарго фактор негативного влияния на региональный зерновой рынок.

Речь не только о нас, в крае представлены все основные мировые зерновые компании и у всех схожая ситуация по торговле. Почти все трейдеры, которые работали на экспорт, переориентировались на внутренний рынок. Кто-то заново стал его осваивать.

Большая проблема, с которой столкнулись все, это жесткие требования к качеству зерна. При работе на экспорт мы считали, что импортеры слишком скрупулезны. Оказалось, что у потребителей в России требования к качеству зерна сегодня стали намного выше.

— Но все-таки, запрет на экспорт заставил вас от чего-то отказаться?

— Конечно, поджались, вошли в легкий коммерческий анабиоз. Оказалось, это не смертельно. Полезна и такая ситуация. Пришлось свернуть часть программ. Заработали меньше прибыли, чем приносил экспорт. Сократили пару узких специалистов.

Но мы восстановимся и даже применим в будущем приобретенный горький опыт. Уверен, что от запрета на экспорт зерна больше потеряли СХП, поскольку не смогли получить свою лучшую за последние 5 лет прибыль.

— Разве был какой-то выбор? Засуха не оставила шанса...

— Вообще эмбарго можно было не вводить. Приемлемыми были два варианта развития событий. Первый вариант – покупать, например, казахскую фуражную пшеницу для внутреннего рынка, а свою пшеницу в эквиваленте экспортировать. С газом из Туркмении мы же работаем по примерно такой схеме.

Второй вариант — ввести экспортную пошлину не запретительную, а реально прагматичную. А вырученные средства были бы ценовой компенсацией к недостающей фуражной пшенице и кукурузе, завозимой из сопредельных стран — Украины и Казахстана. Схожая с нашей ситуация была и во Франции - в 2003-2004 годах у них тоже были проблемы с урожаем. Так французы покупали российскую пшеницу и перепродавали странам африканского Средиземноморья как свою. Обезопасили внутренний рынок, а страна осталась в мировой торговле зерном. Чем не пример для подражания?

Наверное, надо было правильно ввести ограничения, лимитирование, квотирование для отдельно взятых организаций, уполномоченных государством исполнять этот процесс. Это было бы лучше, чем эмбарго.

К тому же считаю, что пока в России нет правильной информации, сколько же точно произведено зерна. Как и нет аналитики по точному потреблению. В силу всяких, порой не понятных причин, такой информации нет. Данные из разных источников очень колеблются — плюс-минус 2-3 миллиона тонн, а то и 5. Любой бизнес без учета и баланса не будет прагматичным. Вообще, хаотичные движения на российском зерновом рынке не на пользу никому. Если в других областях рынок более или менее выстроен, то зерновой пока далек от совершенства. Это вообще дорогой бизнес, рискованный, здесь возможны очень резкие падения, взлеты цены и спроса. Влияют на это часто субъективные факторы, а не объективные, как хотелось бы.

Понятно, что государству важна продовольственная безопасность, но нужно думать и о тех, кто живет и работает на "тяжелом" юге.

Наступила весна. У СХП весенние полевые работы. А их стоимость составляет до 30 процентов от годовых затрат на все производство. Где хозяйствам взять эти деньги? Только от продажи зерна. А если продаж нет, то куда идти СХП за деньгами? Правильно, в банк, к инвесторам, к кредиторам. А это значит уже заранее заложить в товар некий плюс к себестоимости и минус к будущей прибыли.

— Вы тоже считаете, что эмбарго надо снимать уже сейчас?

— Да. Хотя бы на пару месяцев раньше, в мае-июне. Это лучший вариант. Это даст приток финансов в регион. За 2 месяца много не продашь, но даже это позволит профинансировать СХП, разгрузить элеваторы и подготовить их к приему зерна нового урожая.

— Сложно ли будет снова выйти на мировой рынок, когда эмбарго отменят?

— Есть такие понятия на рынке, как соотношение цены и качества, демпинг. Придется применять все возможное для того, чтобы занять свою нишу. Начинать будем снова, входить, влезать, а местами и вкарабкиваться в рынок, пробиваться к покупателю. Нам его просто так никто не вернет.

В любом случае, рынок никуда не уйдет, территориально и исторически мы в нем, да и потребление зерна в мире растет каждый год, что дает нам возможность возвращения со щитом. Значит, снова поднимем "железный занавес" — и вперед. Даже если это многим не нравится. Зарубежные партнеры, не страдающие антироссийскими настроениями, нас и наше зерно знают давно, связи наработаны. России в прошлые годы удалось занять достаточно хорошие позиции на мировом зерновом рынке, и она их в ближайшем будущем вернет. Иначе это не Россия будет. Но структура — это не только СХП и экспортер, это и множество сопряженных с экспортом структур: перевозка, морские порты, грузовые корабли, таможня, сертификация. Успеть бы все это снова в процесс ввести. Вот тут работа будет потруднее.

— Имеет ли значение тот факт, что ставропольское зерно — зерно высокого качества?

— Агроклиматические условия Ставрополья дают возможность получить зерно с очень высокими хлебопекарными качествами, но сегодня производится очень мало товара с такими параметрами. Этот факт стал причиной потери нами сегмента рынка и привел к свертыванию направления по торговле очень качественным товаром. Кстати, весьма прибыльного бизнеса. Раньше мы отправляли в Санкт-Петербург, Москву пшеницу 3 класса по ГОСТу с клейковиной от 25 процентов и выше, которая использовалась как улучшитель хлеба. Экспортируя такую же пшеницу с сертификацией ISO с протеином 14,5 процента-18 процентов, покупатель нам платил премию за каждые полпроцента [свыше 15 процентов]. Теперь мы не можем выдержать такое качество на партию товара. Ранее весь российский экспорт по этой товарной позиции закрывало только Ставрополье. Спрос у импортера на качественную ставропольскую пшеницу и сегодня есть. Можно вернуть утраченную позицию уже в этом сезоне. Было бы желание товаропроизводителя поработать над качеством.