Евгений Ясин: на рынки трудно входить, зато легко из них вылететь

По словам научного руководителя Высшей школы экономики Евгения Ясина, запрет на экспорт зерна «очень спорное решение, потому что на рынки трудно входить, зато легко из них вылететь», пишет «Российская газета».

Евгений Ясин:
«На каждый антициклон, даже блокирующий, несущий аномальную жару, есть свой циклон, который его нейтрализует. Но это в природе. А в жизни разблокировать создавшую в стране ситуацию после знойного лета придется нам самим.
Да, мы с такими проблемами еще не сталкивались. Была засуха в 1972 году, в 2002 году. Но все-таки тогда масштабы были гораздо более скромные. Теперь потери от засухи и пожаров заставляют нас серьезно задуматься, как свести к минимуму влияние погоды на нашу жизнь и экономику. Ведь не исключено, что в будущем потепление климата все чаще будет давать о себе знать.
Первое направление, на котором надо сосредоточиться, – это сельское хозяйство. Последние данные, которыми мы располагаем, говорят о том, что потери урожая зерна весьма велики. В прошлом году сбор составил около 97 млн тонн. Последний прогноз российского Минсельхоза – 60-65 млн тонн. Это очень большой перепад. К тому же недавно министерство сельского хозяйства США опубликовало свой прогноз на наш урожай – 45 млн тонн.
В 1946-1947 годах в Советском Союзе тоже была большая засуха, тогда собрали 39 млн тонн. И был голод. Я не хочу никого пугать, но в уме мы должны держать этот порядок цифр. Надеюсь на то, что в нынешнем году урожай будет 60-65 млн тонн. И, как говорят специалисты, возможно, нас не ждут большие потрясения, потому что есть резерв, переходящие остатки. Значит, сможем удовлетворить свои потребности за счет собственного зерна.
Его экспорт в последние годы составлял около 20 млн тонн. Сейчас он временно запрещен. На мой взгляд, это очень спорное решение, потому что на рынки трудно входить, зато легко из них вылететь. Потом, необязательно создавать зерновой баланс за счет собственных ресурсов. Нет ничего страшного, если бы мы закупили какое-то количество зерна, не жертвуя экспортными поставками. Высокие мировые цены давали возможность неплохо заработать фермерам и хозяйствам, заложить более прочную основу для урожая следующего года.
Не стоит забывать, что даже в нынешнем неурожайном году Россия сохраняет шанс стать крупным экспортером зерна. И это одно из важнейших направлений диверсификации нашей экономики. В любом случае, этот вопрос требует серьезной проработки. Как и проблема будущего урожая. Сегодня мы фактически утрачиваем оптимальные сроки посева озимых, которые намного урожайнее, чем яровые культуры. Чуть ли не в 2 раза. И если мы потеряем на озимых (а такое вполне вероятно), то негативные последствия нынешнего лета будут ощущаться и в следующем году.
Прежде всего, нам нужно резко улучшить семеноводческую работу. Заняться выведением засухоустойчивых сортов, которым не страшна жаркая погода. Правда, никогда нельзя угадать точно, какое будет лето. Но если вы располагаете диверсифицированным полем, где есть и то, и другое, можно добиться стабильных результатов. У нас же качество семян в последние годы существенно ухудшилось, семеноводческая работа велась недостаточно интенсивно.
Кроме того, необходимо еще раз серьезно обсудить те проблемы и предрассудки, которые связаны с использованием генномодифицированных растений, в том числе зерновых яровых. Это большой резерв, потому что они не требуют много влаги, более устойчивы против вредителей. В большинстве зернопроизводящих стран, таких как США, Канада, Австралия, давно выращивают ГМ-пшеницу. А мы рискуем оказаться в хвосте.
Второе направление наших потерь – это лес. Предварительная оценка потерь уже где-то порядка млн га. Думаю, цифра не последняя. И это в значительной степени результат того, что ведению лесного хозяйства в последнее время не уделялось достаточного внимания. В 2000 году независимая Федеральная служба лесного хозяйства России была упразднена. По положению, принятому в 1998 году, через свои территориальные органы она осуществляла исполнительные, контрольные, разрешительные, регулирующие и другие специальные функции в области использования, охраны, защиты лесного фонда, воспроизводства лесов и ведения лесного хозяйства. Нынешнее Федеральное агентство лесного хозяйства, находящееся в ведении Минсельхоза России, занимается оказанием государственных услуг, управлением госимуществом в сфере лесного хозяйства. Кстати, в сокращенном варианте и служба, и агентство именуются одинаково – Рослесхоз. А какая разница в сути! Непосредственная забота о лесе отошла на места. Мне кажется, это было ошибкой. Не всегда можно добиваться результата сокращением функций у федеральных органов и передачей их на региональный уровень. На местах не были готовы к такому испытанию. Лес стоял замусоренный. Много валежника, сухостоя. Именно поэтому он оказался таким чувствительным к пожарам.
Второй момент, это то, что более 20% пожаров были связаны с торфяниками. Здесь история уходит еще в советские времена. Тогда считалось, что существование болот свидетельствовало о том, что хозяйство ведется плохо, что эти площади ничего не приносят стране. В действительности, как известно, в природе существует очень тонкий баланс. И болота в течение веков выполняли исключительно важную регулирующую роль. Они обеспечивали увлажнение на больших территориях, создавали равномерное распространение осадков. Виктор Иванович Данилов-Данильян, наш ведущий ученый в области экономики природопользования, приводил мне такие данные. Общий годовой сток Волги составляет 250 кубических километров. А болота, которые мы так активно пытались уничтожить, содержат примерно 1 тыс. кубических километров влаги. Это очень большой ресурс.
Так что и к этому вопросу нам надо вернуться. И не только в Подмосковье. Понятно, что восстанавливать баланс придется, может быть, сотни лет. Но работу надо начинать. Главное, решить, сколько и какие торфяники нам нужны. Когда-то, на заре советской власти, пришли к выводу, что торф восполнит нехватку топлива в Центральной России, где нет месторождений нефти и газа. Но сейчас совсем другая ситуация. Так что нам предстоит очень серьезно подумать над экологическими проблемами, над тем, что человек должен сделать, чтобы вернуть природе то, что у нее отнял.
И, наконец, о ценах на зерно и муку, которые начали расти. Если это действительно чрезвычайная ситуация, нужно немедленно раскрывать государственные запасы и продавать зерно. Это нормальные рыночные меры. Для этого и создавался интервенционный зерновой фонд. Мне кажется, с ним надо работать более оперативно. Правильно ведет себя Федеральная антимонопольная служба, которая заявила, что будет строго отслеживать использование монопольного положения компаниями, участвующими в зерновой цепочке. А регулировать сами цены – пустое занятие.
Мы сегодня живем в рыночной экономике. Я об этом хочу напомнить и тем, кто предлагает ввести хлебные карточки или другую адресную помощь малоимущим. Это снова отголоски прежних времен. Намного эффективнее помочь бизнесу, чтобы он смог выжить и развиваться, не прибегая к росту цен. Предложить ему программу, которая даст компаниям возможность расплатиться с кредитами, закупить качественные семена, удобрения, расширить площади под яровые зерновые культуры.
В рыночной экономике есть гораздо больше возможностей для того, чтобы выбрать оптимальное решение. И ценам не дать разгуляться, и производителей не загнать в угол».