Кто выигрывает от зерновых интервенций

Зерновые интервенции урожая-2009 еще не завершены, но уже нет недостатка в предложениях, каким образом модернизировать механизм торгов. Иное мнение у доктора экономических наук, профессора, руководителя отдела Всероссийского института агропроблем и информатики Василия Узуна. "Прежде чем что-то ломать и перестраивать, надо хоть раз попытаться все сделать по закону", - с иронией заявляет ученый.
- Василий Якимович, что же произошло нынче на зерновом рынке? Ведь минсельхоз еще в марте объявил минимальные закупочные цены на зерно 2009 года.
- Да, и довольно высокие: на пшеницу третьего класса в европейской части страны - 5,5 тыс. руб. за тонну и 6 тыс. - в Сибири и на Дальнем Востоке.
Между тем обстановка на рынке страны сложилась непростая. Высокий урожай предыдущего, 2008 года привел к падению цен на зерно, склады зернопроизводителей были забиты, государственные элеваторы ломились от прошлогодних закупок. Объем переходящих запасов превысил уровень 2008 года почти вдвое. Никто не знал, что с ними делать: урожай был высок во всем мире.
В такой ситуации, на мой взгляд, следовало снизить ценовые ориентиры. Так и поступали страны, использовавшие этот механизм регулирования. Но отраслевой патриотизм взял верх, цены оставили на уровне предыдущего года. В итоге вместо сигнала о возможном падении рыночных цен на зерно в 2009 году сельхозпроизводители ранней весной получили сигнал о том, что цены не снизятся. Многие ему поверили: пошли в банк, взяли кредиты, увеличили площади посевов. А в ноябре, когда прошли первые биржевые интервенции, получили тяжелейший удар: государство стало платить за тонну пшеницы не 6 тысяч, как было заявлено, а всего 3 тыс. рублей.

- Минсельхоз отступает от ранее обещанного не в первый раз: в конце концов год на год не приходится.
- Но эти отклонения обычно колебались в пределах 10-20%, а тут вдвое! Многие фермеры кинулись перепахивать свой урожай или выбросили его на свалку. Судя по сообщениям СМИ, были даже случаи суицида - люди взяли в банках большие деньги и теперь не знали, как их можно вернуть.

- Появление на торгах новорожденной "Объединенной зерновой компании" сыграло свою роль?
- Я думаю, сыграло. Мне вообще непонятно, как представитель государства по интервенционным закупкам зерна одновременно пользуется правом приобретать его для собственных нужд, причем главным образом для перепродажи. Естественно, такая компания может быть заинтересована в одном - максимальном снижении закупочных цен. Это то же самое, что поручить волку защищать ягнят.

- Но ведь стране важно обеспечить и экспорт, и сравнительно недорогой хлеб, и приемлемую зарплату аграриям.
- Мировая практика выработки справедливых цен давно известна. У нас она зафиксирована в статье 14 Закона "О развитии сельского хозяйства". Только делаем мы все ему наперекор.
По закону минсельхоз должен ежегодно устанавливать на пять видов зерна две цены - минимальную и максимальную. Если рыночная цена опускается ниже минимальной, то государство, защищая интересы хлеборобов, обязано скупать зерно на рынке, чтобы поднять его цену. Если стоимость зерна перемахнет максимальную, то власти делают обратное - продают зерно, сбивая его цену и защищая уже потребителя. Самое интересное здесь в том, что начинает работать самонастраивающийся механизм.
Производители зерна не дергаются, не спешат с продажей, даже если цена ниже минимальной, так как знают: за эти деньги государство зерно всегда примет.
Потребители, в свою очередь, особенно активно начинают скупать зерно, когда цены приближаются к оговоренному минимуму, поскольку знают: ниже цена не опустится. По минимальной цене производители могут отдать зерно государству, а купить зерно из государственных интервенционных фондов можно только по цене не ниже максимальной. В США, например, "верх" и "низ" обычно различались в 1,5 раза. И государству запрещалось продавать зерно из интервенционных фондов на внутреннем рынке до тех пор, пока рыночная цена не превысит максимальную. И наоборот, производители, видя, что цена приближается к максимальной, стараются сбыть последние запасы - выше цена не поднимется, а если начнутся государственные товарные интервенции, то цена упадет.
Таким образом, сам факт объявления минимальных и максимальных цен является мощным регулятором. Производители и потребители зерна сами стремятся к удержанию цен в установленных границах.

- Почему же у нас не так, ведь закон декларирует именно такой порядок?
- В России государство не закупает зерно у производителей по минимальной цене, как это делали страны, использовавшие эту схему, а объявляет об интервенционных закупках на бирже. При этом минимальная цена объявляется стартовой, а торги ведутся на понижение. В итоге минимальная цена превращается в максимальную. В действительности закупки осуществляются по ценам ниже минимальной.

- Биржа - инструмент тонкий не для всех.
- Фактически сельхозпроизводители подменяются посредниками. Понятно, что 68 тыс. хозяйств, производящих товарное зерно в России, на биржу никогда не придут. Известно, что в биржевых торгах участвуют около 2 тыс. продавцов - это менее трех процентов производителей. Нетрудно сделать вывод: многие продавцы реализуют не свое зерно.
Данные об объемах продаж каждым продавцом не разглашаются - якобы коммерческая тайна. Но, во-первых, если это тайна, как можно проверить, соблюдается ли закон? Во-вторых, по неофициальным сведениям известно, что важным товаром на зерновом рынке в последние годы стала липовая справка о том, что участник биржевых торгов является производителем зерна. Средние объемы продаж в расчете на одного продавца существенно превышают средние объемы производства в зерновых хозяйствах.

- На интервенционные закупки зерна в 2008 году государство потратило более 36 млрд руб., но деньги эти, выходит, получили, главным образом, посредники, скупившие по дешевке хлеб у его истинных производителей?
- Получается, так. О том, что интервенционные закупки ориентированы не на производителей зерна, а на перекупщиков, говорят и сроки их проведения. Зернопроизводитель должен рассчитаться с кредиторами сразу после уборки. Но ни разу в это время интервенций не было. Начинаются они обычно в ноябре-декабре, когда основной урожай производители уже продали.

- Почему же разумный закон обернулся фарсом?
- Чиновники никогда и не собирались работать по писаному. После публикации закона необходимо было во всех зерновых регионах определить пункты приема зерна по минимальным ценам, объявить об этом всем производителям, подключить к осуществлению приема специальную организацию или местные органы управления и т.д. и т.п. Ничего этого не было сделано. Значит, и в голове не держали принимать зерно у каждого фермера или сельхозорганизации.

- Закон еще можно вернуть к жизни?
- Конечно. Но кое-какая правка понадобится. Прежде всего необходимо исключить из п. 2 ст. 14 упоминание о биржевых торгах. Минимальная гарантированная цена устанавливается государством и не может корректироваться на бирже.
Российская газета