Сбыть или не сбыть. Россия рассчитывает стать мировым лидером по экспорту зерна

Всемирный зерновой форум, стартующий в день закрытия Международного экономического форума в Петербурге, привлек к себе внимание не только в силу близости к "русскому Давосу", хотя вместе с Дмитрием Медведевым и площадкой Ленэкспо он как бы перехватывает инициативу у предшествующего мероприятия. Интерес к зерновому рынку в нынешних условиях имеет вполне рациональные обоснования.  
В последнее время о зерновом хозяйстве заговорили почти все. Еще бы — рекордный урожай зерна, заявления первых лиц о том, что Россия рассчитывает стать мировым лидером по экспорту зерна. Сейчас, напомним, Россия на четвертом месте, впереди — США, ЕС и Канада. Дальше — больше. 23 марта президент Дмитрий Медведев подписал указ об организации Всемирного зернового форума в Петербурге, а на следующий день — о создании "Объединенной зерновой компании" (ОЗК). Похоже, что государство, как это принято говорить, повернулось лицом к сельскому хозяйству. Но в чем причина такого внимания? Есть несколько вариантов.

Политический инструмент
В Европе начали говорить о зерновом аналоге Газпрома, ссылаясь на автора книги "Всемирный продовольственный шок. Что нас ждет завтра" Жана-Ива Карфантена. Французский экономист считает, что Россия может сделать из своего зерна оружие, и напоминает, что с газом она так уже поступила. Его выводы основываются на том, что глобальный продовольственный кризис станет возможностью для стран вроде России, Украины, Бразилии и Вьетнама получить значительное политическое и экономическое влияние, ведь именно они будут наделены ответственностью кормить часть планеты.

А кормить будет кого. Население Земли растет очень быстро. По прогнозу ООН с сегодняшних более чем 6,7 млрд человек, уже к 2050 году оно увеличится до 9 млрд. При этом свободные посевные площади в мире почти исчерпаны, к тому же часть сельхозземель переходит под выращивание сырья для биотоплива. Это, похоже, становится угрозой для продовольственной безопасности Европы. А значит, в долгосрочной перспективе спрос на зерно как основное звено продовольственной цепочки будет расти.

Опасения европейцев по поводу того, что продовольствие станет новым вентилем (в дополнение к газовому) в руках России — особенно в условиях продовольственного кризиса — оправданы, считает Тимур Бутов, генеральный директор зерновой компании "Разгуляй" (входит в группу "Разгуляй"). "У нас 14% мирового чернозема и 30-35% запасов пресной воды, — напоминает он. — В Европе ресурсы ограничены. К тому же интенсивными технологиями они истощают свою почву и понимают, что это путь в никуда. Они глобалисты и придерживаются теории мирового распределения производства. Скажем, Япония и США производят технологии, Китай — технику, Россия — газ, нефть, зерно, Италия — ботинки и так далее. Если эти планы реализуются, то произойдет то самое мировое распределение хозяйства. Страны будут свободно обмениваться товаром, и все будет хорошо. Но сейчас создатели этой теории первыми закрыли границы".

Проблема протекционизма, обострившаяся вследствие углубления экономического кризиса, уже коснулась многих отраслей. Очередь дошла и до сельского хозяйства. Первый вице-премьер России Виктор Зубков (являющийся, кстати, председателем оргкомитета Зернового форума) констатировал недавно, что "большинство стран принимает протекционистские меры для своего сельского хозяйства" и заявил, что Россия собирается реагировать на это адекватно. В первую очередь, по словам Зубкова, меры будут связаны с таможенной тарифной политикой России. Это классика протекционизма. "Мы не можем допустить, чтобы наше сельское хозяйство было ущемленным", — обнадежил он сельхозпроизводителей.

Нефть в обмен на продовольствие
Масла в огонь дискуссии о роли рынка зерна подлили российские СМИ, активно рассуждающие в последнее время на тему, способен ли этот вид продукции, будучи одной из экспортных статей России, хотя бы частично компенсировать потери от сокращения самой важной статьи — экспорта углеводородов.

Этот вариант, однако, не выдерживает никакой критики. Выручка от экспорта нефти в январе — феврале 2009 года, согласно свежим данным федеральной службы государственной статистики, составила $11,5 млрд, а экспорт злаков — $0,4 млрд. То есть пока доходы от экспорта зерна составляют лишь 3,5% от нефтяных доходов. И это несмотря на то, что последние упали на 54,2 % к январю-февралю 2008 года, а доходы от зерна, наоборот, выросли к тому же периоду на 12,6%. Таким образом, в общей структуре экспорта в январе-феврале 2009 года доходы от нефти составили 31,8%, а от злаков — 1,1%. Негусто. Поэтому на вопрос, может ли экспортный потенциал зерна России в ближайшие годы приблизиться к экспортному потенциалу углеводородного сырья и стать столь же весомой экспортной статьей, крупные игроки зернового рынка отвечают отрицательно. "В ближайшее время столь же весомой — вряд ли, — говорит Тимур Бутов. — Это несопоставимые вещи".

Но если посмотреть на цены этих ресурсов, можно увидеть любопытную картину. В феврале 2009 года средняя фактическая экспортная цена на нефть составила $295,4 за тонну. Средняя цена мирового рынка на нефть "Юралс" составляла $309,7 за тонну. А средняя цена пшеницы находится в диапазоне $190-200, получается, что цены на эти два "золота" почти сопоставимы. Все "портит" их ключевое отличие — разница в эластичности спроса. Спрос на нефть обеспечивают развитые или быстро развивающиеся страны. На продовольствие же спрос создает быстро прирастающее население развивающихся и слаборазвитых стран Азии и Африки. Покупательная способность последних, очевидно, ограничена, а потому спрос на зерно более эластичен, чем на нефть. Поэтому здесь невозможна ситуация, подобная той, когда спрос на нефть, несмотря на рекордный докризисный рост цен, не падал.

Россия экспортирует зерно в полсотни стран, среди основных импортеров — страны Ближнего Востока. "В этом направлении хорошо развита логистика", — объясняет вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. Алжир, Тунис, Марокко и, конечно, крупнейший покупатель — Египет, с которым связан недавний, кстати, уже не первый, "пшеничный" скандал. 15 мая этого года египетские власти отправили партию российской пшеницы объемом 52,5 тыс. тонн, находящуюся в порту Сафага, в карантин под предлогом несоответствия стандартам качества. И хотя Египет настаивал на том, что меры были направлены не конкретно против России и карантин может быть введен против других стран, отечественные эксперты увидели в этом попытку сбить цены.

Президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский заявил тогда: "Все зерновые, что мы отправляем в Египет, полностью соответствуют закрепленным в контрактах условиям, включая сорт и качество. Дело не в качестве, а попытках играть с ценами, заставить Россию поставлять пшеницу по более низкой цене".

Тимур Бутов поддержал коллег: "Я полностью на стороне российских экспортеров. Египетская сторона не брезгует такими инструментами, как обвинение в том, что поставлена некачественная пшеница. Мы еще не обросли зубами, как европейцы, например. Вряд ли они позволили бы себе в отношении французов и части того, что позволяют себе с нами".

Эксперты сразу вспомнили случай двухлетней давности, когда в александрийском порту в карантин была отправлена партия российской пшеницы в 40 тыс. тонн — она была непригодна к употреблению. Расследование показало, что эта партия совсем не 2007, а 2006 года и тогда с пшеницей все было в порядке, а заражение произошло уже во время хранения — в Египте. В 2008 году доля России в поставках пшеницы в Египет составила 20% (3,6 млн тонн). В этом году она выше, по некоторым оценкам, на начало мая поставлено порядка 4,3 млн тонн.

Последний скандал и его якобы политическая подоплека отлично вписываются в картину. Быстрая и организованная реакция России на инцидент говорит о том, что экспорт нам жизненно важен. В этом и заключается третье объяснение внимания чиновников к отрасли. Самое простое и потому, правдоподобное.

Сыр-бор
На сегодняшний день в элеваторах на территории России скопилось около 20-23 млн тонн зерна, которые некуда девать. Все благодаря рекордному урожаю прошлого года. А на подходе новый, пусть и не рекордный, но довольно крупный. Зерно есть, а элеваторов и зерновых терминалов не хватает. Государство выбрало очевидный выход — форсирование экспорта. Однако и этот путь неперспективен — в силу инфраструктурных ограничений.

Полученный в прошлом году рекордный за последние 18 лет урожай — 108 млн тонн — с лихвой покрыл потребности мукомольных и комбикормовых потребителей. Возникли излишки, которые оказали серьезное давление на цены: в четвертом квартале цены резко упали. Выходом стали интервенционные закупки зерна государством и экспорт. "Но в условиях мирового сокращения спроса на сырьевые товары экспортные цены тоже просели — долларов на 100, — описывает ситуацию изнутри Тимур Бутов. — Это резко снизило доходность экспортных операций, сведя их к нулю. Но больше всего, кроме зерновых трейдеров, в этой ситуации пострадали сельхозпроизводители. Государство своим решением об интервенциях оказало мощную поддержку крестьянам. Пусть и с опозданием, ликвидность зерна на внутреннем рынке выросла".

Вообще, государственные закупочные интервенции предназначены для регулирования сельхозрынка, они призваны поддерживать сельхозпроизводителей. Финансируются закупки из федерального бюджета, а производятся на товарных биржах. Средства на интервенции берут из федерального продовольственного интервенционного фонда сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия Министерства сельского хозяйства. Минимальные цены, при достижении которых начинает вмешиваться государство, устанавливаются правительством по представлению Минсельхоза. На этот год они уже объявлены. 30 марта глава министерства Елена Скрынник, кроме уровня цен, озвучила также информацию, что на закупку зерна нового урожая в интервенционный фонд будет выделено около 20 млрд рублей.

"Интервенционное зерно было размещено на хранении в уполномоченных элеваторах, расположенных в основных зернопроизводящих регионах — на юге и в центре, — продолжает рассказывать господин Бутов. — Мощности по хранению зерна лимитированы. И сейчас возникает острый вопрос. Куда придет зерно нового урожая? Единственным решением может стать активизация экспорта".

Акцент на экспорт  
К слову, разместить придется еще 85-90 млн тонн. Таков объем будущего урожая по прогнозам Минсельхоза, это на 17-21% ниже рекордного уровня. Однако некоторые эксперты прогнозируют урожай на уровне 95, а то и всех 100 млн тонн.

Минсельхоз уже сообщил, что в текущем сельскохозяйственном году (сельхозгод длится с июля по июнь) планируется экспортировать 18-19 млн тонн зерна, в том числе из интервенционного фонда. Это позволит России укрепить свое присутствие на мировом рынке зерна, уверена глава министерства.

Похоже, что прошлогодний рекордный урожай вынуждает Россию ставить рекорд по экспорту. Ранее исторический максимум был достигнут в 2002-2003 сельхозгоду и составил 15,8 млн тонн. Цифры, озвученные госпожой Скрынник, подтверждают серьезность этих намерений: "В последние годы мы стали одной из ведущих стран-экспортеров зерна. С начала текущего сельскохозяйственного года, то есть с 1 июля, уже экспортировано 15 млн тонн зерна".

Еще более оптимистичен в своих прогнозах президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский . Он рассчитывает, что до 1 июля Россия экспортирует 20 млн тонн, а может быть и 21. В прошлом году этот показатель был на уровне 13,6 млн тонн зерна. "На сегодня уже экспортировано около 19 млн тонн зерна", — приводит данные господин Корбут.

Похоже, что именно срочный поиск рынков сбыта привел к тому, что Россия в этом сезоне начала поставки зерна в Японию и в настоящее время ведет переговоры об экспорте с Бразилией. А первый вице-премьер России Виктор Зубков сообщил в середине мая, что Россия будет расширять поставки зерна в страны Азиатско-Тихоокеанского региона и создаст Дальневосточный зерновой коридор.

Потенциал для роста рынка сбыта российского зерна есть, судя по всему, и в Европе, в связи с тем, что под биотопливо продолжают отводиться сельскохозяйственные площади.

Новый инструмент
Помочь с наращиванием экспорта зерна по идее должна Объединенная зерновая компания (ОЗК). Министр сельского хозяйства даже рассчитывает, что компания начнет работу еще до начала уборки урожая. Однако до сих пор в ОЗК не сформирована команда и не назначен руководитель. К тому же программу действий нового крупного игрока зернового рынка самому рынку не озвучили.

"Главная цель создания ОЗК пока не продекларирована, — констатирует Тимур Бутов. — В ее состав вошли разноформатные элеваторы, эффективную работу которых еще предстоит организовать. Пока не назначен руководитель ОЗК, мне сложно оценить потенциал этой структуры. Ясно одно, имея в активе Новороссийский комбинат хлебопродуктов, с потенциалом перевалки на экспорт 4 млн тонн зерна, компания может стать одним из крупнейших экспортеров зерна. Важно, чтобы намерения стать регулятором зернового рынка реализовалось в понятную программу действий, которой сейчас нет". Действующие крупные игроки рынка уже выражают готовность поддержать ОЗК, но не раньше того момента, когда концепция и план действий последней станут им ясны.

"Хотелось бы, чтобы ОЗК приняла активное участие в развитии инфраструктуры рынка зерна, в том числе экспортной, — выражает мнение зерновых компаний Александр Корбут. У нас недостаточно мощностей по перевалке зерна на экспорт, в частности отсутствуют такие мощности на Дальнем Востоке, что не позволяет выходить на емкие и перспективные рынки Азиатско-Тихоокеанского региона".

Первоначально, когда обсуждалось создание ОЗК, в капитале предлагали участвовать и частным компаниям, однако на не до конца ясных им условиях. До сих пор вопрос участия в ОЗК остается для компаний открытым. "Это непростой вопрос, — признает Тимур Бутов. — И ответ на него зависит от того, что нам, собственно, предложат. Передать в управление ОЗК наши эффективные предприятия на непонятных условиях мы вряд ли бы захотели. А неэффективные предприятия скорее всего не нужны самой ОЗК. Поэтому ждем внятных предложений".

Эффективнее частных компаний управлять производственными активами ОЗК едва ли удастся. Поэтому компании не спешат доверять ей свои активы. Однако в качестве крупного игрока на рынке ОЗК могла бы быть полезна. На своем балансе она будет иметь значительные основные средства. "В этом смысле ОЗК легче будет получить доступ к финансовым ресурсам", — предполагает господин Корбут. Регулятор мог бы выступить в роли лидера отрасли и гаранта для банковской сферы. Сельское хозяйство — отрасль для банков не слишком привлекательная. Здесь велика капиталоемкость, а отдача нескорая. Банкам нужны прогнозируемые результаты, неизвестность их пугает. ОЗК могла бы стать тем крупным представителем отрасли, которому банки будут доверять. Для этого должна быть сформулирована понятная финансовой сфере программа действий. Кроме этого, регулятор мог бы задать вектор развития отрасли. Тогда лет через пять, считают участники рынка, появились бы устойчивые предпосылки для развития отрасли.

Не секрет, что сейчас власти занимаются латанием постоянно появляющихся дыр и действуют по обстоятельствам, а хорошие результаты подчас — результат везения.

"Рекордный урожай получен во многом благодаря благоприятным погодным условиям, но рассчитывать на получение хорошего урожая, уповая на погоду, безответственно, — полагает господин Бутов. — В основе этого должны быть и другие предпосылки. Прежде всего — это увеличение посевных площадей и применение интенсивных технологий, связанных с использованием современной техники и технологического пакета. Но в текущих условиях низкой доступности финансовых ресурсов для хозяйств эти предпосылки сложно реализовать".

Проблемы на местах
Вернемся к ситуации декабря прошлого года, когда в связи с рекордным урожаем, экспорт зерна стал убыточным. Тогда у участников рынка возникла идея, как можно оживить экспорт и восполнить разницу между внутренними и внешними ценами. Решением могли бы стать субсидии. Размер субсидии может быть 1000 рублей на тонну. С этим предложением зерновые трейдеры обратились через Зерновой союз в правительство. "Это нормальный рыночный механизм, который используется многими странами, что бы нам ни говорили. Поэтому мы будем продолжать решать этот вопрос, — обещает вице-президент союза. — Уже в июле этого года, когда Россия начнет собирать новый крупный урожай, вопрос субсидирования экспорта вновь остро встанет".

Еще одна серьезная проблема зернового хозяйства — дорогая логистика. Доля издержек на перевозку и услуги экспедиторов составляет 10-15% в общей стоимости производства. Ставки железнодорожных тарифов завышены, сервис при этом неудовлетворительный. Но РЖД — монополист. А потому выбора у хозяйств нет, и в разгар сезона за составы разворачивается настоящая война. "Помимо субсидирования экспорта, необходимо пересмотреть тарифную политику РЖД, — считает Тимур Бутов, — построить современный парк зерновозов и ликвидировать монополию на железнодорожные перевозки зерна со стороны "уполномоченной" транспортной компании. Должна быть нормальная конкуренция в сфере перевозок и равная доступность этой услуги для всех участников рынка. Плюс развитие портовой инфраструктуры азовского и черноморского бассейна".

Господин Корбут считает, что вопрос даже в не в том, что РЖД — монополист. Это ведь естественная монополия. "Вопрос в том, что тарифная политика РЖД должна быть более гибкой, — объясняет он. — Ведь если возить зерно будет невыгодно, его не будут возить. То есть пострадают не только производители зерна, но и сами РЖД. Поэтому тут нужен баланс".

Кроме того, удорожание ГСМ ощутимо бьет по хозяйствам. Крестьянам бы очень помогло, если бы государство субсидировало покупку не только удобрений, но и ГСМ.

Конечно, в зерновом хозяйстве такие же проблемы, как и везде: финансовые, кадровые, технологические. Но есть и особенности. В российской сельхозотрасли крайне низкая производительность труда. Отставание от стран с развитым сельским хозяйством — 10-15 раз. А потому за 1-2 года его не преодолеть.

К тому же нужна современная техника. А техника на вооружении у крестьян крайне неэффективная. Российских производителей сельхозтехники поддерживает государство. Только на отечественную сельхозтехнику действует льготные процентные ставки по лизингу. В условиях ограниченности ресурсов, крестьяне могут себе позволить только льготную систему. Поэтому продолжают брать в лизинг неэффективную российскую технику. Получается замкнутый круг: производителей не стимулируют совершенствовать технику, так как ее и так купят. "А пока государство оказывает поддержку предприятиям, производящим металлолом", — сетует господин Бутов.

Неудивительно, что продовольственная безопасность страны находится под угрозой, когда отрасль, ее обеспечивающая, пребывает в столь плачевном состоянии. Участники зернового рынка сейчас, когда внимание чиновников наконец-то привлекла их отрасль, надеются только на то, что это тенденция, а не очередная кампания, призванная решить, что делать с излишками произведенного зерна и где хранить очередной урожай.
Коммерсантъ