Свободный Китай: почему России стоит изучить аграрную политику соседа

Китай постепенно отходит от курса на самообеспечение продовольствием и упрощает регулирование сельского хозяйства. На этом фоне российская аграрная политика выглядит все более архаичной.

В начале февраля Пекин опубликовал Документ №1, первый в череде программных документов, которые готовятся Компартией Китая в течение года. Документ №1, как и предыдущие 13 лет, был посвящен сельскому хозяйству. Надо сразу отметить, что если в России многие программные документы остаются нереализованными, то мера воплощения подобных программ в Китае намного выше. Изучение Документа №1 и пятилетних планов КНР дает представление о том, куда собирается и куда будет двигаться вторая экономика мира.

МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭКСПАНСИЯ

Курс на международную кооперацию и экспансию в сельском хозяйстве, заявленный Пекином в предыдущие годы, уже привел к активным инвестициям китайских компаний за рубежом. Китайцы инвестируют по всему миру в растениеводческие и животноводческие компании, в торговые компании, в бизнесы, разрабатывающие технологии для АПК. К сентябрю 2015 года, когда я писал об этой тенденции, Китай, в частности, приобрел за $4,7 млрд крупнейшего производителя свинины в США — Smithfield Group, а также крупные торговые транснациональные компании, специализирующиеся на сельхозсырье, — Nidera и Nobel.

В 2016 году экспансия продолжалась: китайская компания ChemChina договорилась о покупке швейцарской Syngenta — одного из мировых лидеров по производству средств защиты растений и семян. В настоящее время сделка стоимостью $43 млрд одобрена властями США, где расположена часть заводов Syngenta, и рассматривается европейскими регуляторами. После закрытия сделка будет самой крупной иностранной инвестицией Китая.

КУРС НА ЛИБЕРАЛИЗАЦИЮ

Основная тема Документа №1 — отказ от идеи безусловного роста валовых показателей в пользу более современного сельского хозяйства, качественного продовольствия и высоких доходов для сельхозпроизводителей и сельского населения.

Но не менее важно то, о чем Документ №1 почти не говорит. Тема продовольственной безопасности, являвшаяся для китайской аграрной политики ключевой в течение десятилетий, на этот раз почти не затронута. Вопрос о самообеспечении Китая продовольствием явно отходит на второй план.

До сих пор продовольственная безопасность оставалась особой темой для Китая в силу исторических причин. Многие, включая высшее руководство, помнят Великий голод, который поразил страну в конце 1950-х — начале 1960-х годов прошлого века и унес от 15 млн, по официальным оценкам, до 45 млн, по неофициальным, жизней.

Документ №1 — очередной шаг на пути от плановой экономики к более свободному рынку. Пекин постепенно дает больше свободы своим фермерам и намерен сократить вмешательство в рыночные отношения.

Весьма показательны действия Пекина на рынке кукурузы — основной зерновой культуры для страны. Долгое время Китай стремился любой ценой нарастить ее производство. Главным способом стала поддержка завышенных цен закупки зерна в государственный фонд. Эта программа стартовала в 2007 году, и с тех пор сборы кукурузы выросли в полтора раза. Однако побочным эффектом стало накопление огромных запасов, оцениваемых в 100–200 млн т, или 10–20% от всего мирового производства. Только хранение такого объема обходилось в несколько миллиардов долларов в год. В 2016 году Пекин объявил о завершении такой ценовой политики.

Справедливости ради отметим, что цены на другие зерновые — пшеницу и рис — по-прежнему поддерживаются, однако объявлено, что и они будут приближаться к рыночным уровням.

ИМПОРТ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ И ШАНСЫ ДЛЯ РОССИИ

Для российских аграриев важнее всего то, что Поднебесная будет оставаться крупным и по некоторым направлениям растущим импортером продовольствия. Пекин все больше готов торговать продовольствием с остальным миром.

Вместе с тем идеализировать ситуацию, конечно, не стоит. Быстрый прорыв на китайский рынок по-прежнему маловероятен. Как показывает практика переговоров Китая с Россией и другими странами, Пекин чрезвычайно неторопливо открывает свои рынки, часто выдвигая завышенные требования к своим партнерам.

В случае России, несмотря на многолетние переговоры по доступу на китайский рынок, пока реальные результаты чрезвычайно скромны. Россия поставляет в Китай около полумиллиона тонн соевых бобов, 200 тыс. т растительных масел, около 100 тыс. т кукурузы и несколько десятков тысяч тонн куриных субпродуктов. В денежном выражении это менее 3% от всего российского аграрного экспорта и меньше 0,5% китайского продовольственного импорта.

Предположу, что успешное увеличение поставок на китайский рынок будет во многом зависеть от степени интеграции России в стратегический транспортный и инфраструктурный проект Пекина «Новый шелковый путь» (НШП), который связывает Китай с Европой. Роль России в нем пока по-прежнему не определена. Москва может быть как сторонним наблюдателем, если основной маршрут минует ее территорию, так и активным участником проекта, если основным станет так называемый северный маршрут, который может пройти по российской территории. Стоит отметить, что НШП — это не только новые логистические возможности по поставкам в Китай, но и, вероятно, крупные китайские инвестиции в аграрный бизнес. Возможно, степень участия России в НШП прояснится после майского визита в Китай президента Путина, который поедет на международный форум, посвященный как раз проекту Шелкового пути.

РОССИЯ И КИТАЙ: ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ВЕКТОРЫ

Документ №1, как и другие принимавшиеся в Китае программы, в том числе в области аграрной политики, во многом следуют опыту развитых стран. В целом это курс на развитие международной торговли, снижение степени государственного вмешательства в функционирование рынков, поддержку доходов фермеров. Последний крупный кейс по дерегулированию рынков — это отказ ЕС от страновых квот в производстве молока в 2015 году.

На этом фоне российская аграрная политика выглядит все более архаичной. По-прежнему одной из главных стратегических целей называется самообеспечение продовольствием. Понятное дело, что вопрос цены достижения этого утопического ориентира для потребителей не поднимается. Обходится стороной и тот факт, что значительная часть аграрных технологий и материально-технических ресурсов импортируется в Россию, и в обозримом будущем эта ситуация не изменится.

Государство активно вмешивается в функционирование зернового рынка, рассматривается и вопрос регулирования цен на молочные продукты. На полном серьезе обсуждается жесткое планирование производства аграрной продукции. Чиновники самых разных уровней по советской традиции по-прежнему в первую очередь думают о цифрах валовых урожаев и надоев, а не о доходах производителей. Постоянная погоня за валовыми цифрами ведет зачастую к чудовищным искажениям статистики.

Государственная программа сельского хозяйства, которая должна давать инвесторам долгосрочные ориентиры, концептуально не состоялась. Десятки подпрограмм по конкретным направлениям слиты воедино, а решение о поддержке тех или иных проектов отдано чиновникам разных уровней, и это не считая, что бюджет программы, например на 2017 год, урезан на 30% от первоначально планировавшегося.

Доступ на китайский рынок, который многими рассматривается как определяющий фактор для дальнейшего развития российского АПК, конечно, важен. Но еще более важным сейчас является создание долгосрочной прозрачной аграрной политики, которая создаст условия для устойчивого развития сельского хозяйства. Ориентиров же для нее достаточно не только на Западе, но уже и на Востоке.

Андрей Сизов, нлитический центр "СовЭкон" - для РБК